Правый реванш под видом модернизации

«Президент сказал: что-то приемлемо, что-то неприемлемо»

До нашумевшего митинга в Калининграде я и не знал о существовании Института современного развития (ИНСОР) и его директора – господина Юргенса. Вылез он, как грибок после дождя, со своим объемным докладом, в котором предлагается «радикальная либерализация политического строя в России, ломка силовой вертикали и курс на вступление в НАТО». Правые вынесли для себя  главное из интервью Юргенса –  «в выборах 2012 года Путин не должен принимать участия, и как премьер может мешать модернизации». На самом деле, эти слова Юргенсу не принадлежат, как осторожный человек, он высказался существенно мягче.

Вызывает удивление, что этой проблемой озаботились юристы-экономисты-политологи, а не техническая интеллигенция, которая и должна собственно претворять в жизнь инновационные проекты. По-видимому, Юргенс хочет создать надлежащие условия для произрастания инженерной мысли, как-то скомпенсировать ущерб, нанесенный науке и технике в результате контрреволюционных реформ (закрытие или отпуск на вольные хлеба научных и опытно-конструкторских учреждений и предприятий, деградирующее перепрофилирование или выезд за рубеж научных сотрудников, инженеров и т.д).

Нет. Оказывается, господин Юргенс озабочен недостатком политических свобод и в полной мере использовал свое интервью о модернизации для пиара госпожи Алексеевой, господина Ходорковского, «несогласных» и даже обеспокоился состоянием 31-й статьи Конституции РФ. В этом существо «политической части модернизации», которой придается определяющее значение. Очевидно, Юргенс полагает, что большая часть начинки инновационного самолета будет политической, и меньшая – технологической.

Не стоит отвлекать нас от реальной модернизации спекуляциями вокруг Конституции – следствия расстрела Верховного совета в 1993 году. Тогда представители творческой интеллигенции призывали Ельцина: «Раздавите Гадину», имея в виду взрастившую их Советскую власть.

Если 31-я статья возбуждает кого-то, то, господин Юргенс, посоветуйте Председателю попечительского совета вашего института – господину Медведеву – исключить ее из Конституции. Старики займутся воспитанием внуков и правнуков, а молодежь – техническими науками, чтобы перехватить у отцов Знамя модернизации, ведь, сами говорите, что «условием модернизации является соответствующее общественное настроение».

В числе своих сторонников Юргенс упоминает 7% населения, образующих «классический» средний класс, то есть людей: 1) «которым есть что защищать»; 2) «которые откладывают деньги в банки»; 3) «которые заботятся о своем здоровье и здоровье детей»; 4) «которые думают о лучшем образовании для детей»; 5) «которые должны для этого продолжать много работать и откладывать»; 6) «которым не все равно, что произойдет завтра, послезавтра и так далее».

Мне тоже не все равно, что произойдет завтра, хотя я не отношу себя к «просвещенной в демократическом плане части общества», которая «не может найти консолидации». Однако кое в чем с Юргенсом можно согласиться: «прямые свободные выборы… в силу целого ряда обстоятельств таковыми в чистом виде быть не могут. Нужны какие-то согласия элит, а не свободное волеизъявление, которое невозможно опять-таки не столько по вине властей, сколько в силу целого комплекса обстоятельств, которые мы слишком хорошо знаем». Может быть, об этом пассаже президент отозвался одобрительно?

Среди указанных обстоятельств Юргенс называет «пассивность и отсутствие политграмоты», а также «желание сильного государства» и «нелюбовь к демократии в том виде, в котором первая волна демократов ее представила». В самом деле, например, у меня избирательный угар давно прошел – пять лет не интересуюсь выборами и не участвую в них – это мешает научной работе, которая требует концентрации усилий.

Благодаря сталинским «шарашкам» – казарменно-вахтовому методу работы – мы создали ядерный щит и вырвались в космос. Увлеченному ученому или инженеру нужны только технические условия для работы и периодическое общение с семьей, родной Природой. За два с лишним десятка лет мы убедились, что ничего так не вредит научной потенции ученого, как занятия политикой. По существу, любая партия – это тоталитарная секта. Страна докатилась до того, что юристы и экономисты озаботились проблемой «модернизации».

А может ли современный студент мыслить? Не торопитесь отвечать утвердительно. Учтите: 1) недопустимо низкий размер стипендии; 2) практическая невозможность ВУЗов (и промышленности) материально стимулировать студента при проведении им научно-исследовательских работ; 3) низкий уровень доходов многих родителей, принуждающий студентов в ущерб учебе становиться кормильцами.

Какой специалист или ученый получится из нынешнего студента очного отделения, который вынужден параллельно работать, чтобы «соответствовать» навязанным ему «стандартам» жизни? Очевидно, что мозги штурмующих вершины науки должны быть очищены от шелухи либерального общества потребления, подаваемой как достижения цивилизации.

Смердящий рыночный дух уютно обосновался под пуританскими сводами аудиторий, приводя к расслоению работников высшей школы по материальному достатку. Это теперь вполне подходящее место для проявления предприимчивости подрядчиков и посредников в неформальных «рыночных» взаимоотношениях преподавателей и студентов. Криминальные отношения, насаждаемые потребительским обществом, не совместимы с предназначением Учителя «сеять разумное, доброе, вечное», ведут к самоликвидации высшей школы.

Социального оптимизма осталось немного. У пролетариев умственного труда в сложившихся условиях нет рычагов, чтобы удержать способного студента (хотя таких студентов, по моим наблюдениям за 15 лет, даже среди элитных специальностей многократно убавилось). Заповедь преподавателя: «Студент не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который следует зажечь» теперь утрачивает свое первоначальное значение. Даже маститые академики жалуются, что не в состоянии побудить талантливых студентов к продолжению обучения в аспирантуре или переходу на преподавательскую работу. И это происходит в условиях катастрофического старения кадрового потенциала ВУЗов…

В аспирантуру поступают жертвы перестройки, которых приходится учить русскому языку до последнего года обучения в ущерб научной специализации. Грамотные аспиранты теперь в дефиците, и это намного хуже, чем советский «дефицит колбасы». Одна из последних новаций – разрешить прием аспирантов-очников (!) без трудовых книжек (для возможности работы на стороне). Именно так охочие до нашей территории и ресурсов создают необходимые и достаточные условия для сокращения интеллектуального потенциала страны, утраты её позиций в мире. Вместо ускоренной «модернизации» руководителям часто приходится себя тормозить, чтобы преуспевающий на другой работе аспирант успевал за ходом исследования, и смог чему-то научиться.

Уход из жизни квалифицированных и ответственных специалистов создает проблемы не только в фундаментальной науке, но и в высокотехнологичных отраслях промышленности, прежде всего, оборонно-промышленном комплексе. К проектным разработкам и их реализации приступило поколение, которое мы сами заставили выбрать «Пепси», погнавшись за западным уровнем «благосостояния». На самом деле богатством является время, свободное для творчества, поэтому постижение и воспроизводство интеллектуальных ценностей – главная задача общества.

«Нелюбовь к демократии» изначально присуща российскому менталитету: монархия, советская власть, которую иногда называют тоталитарной, и «управляемая вертикаль». Неудивительно, что именно в этом партия власти усмотрела «консерватизм» и назвала его в качестве идеологии. Но Юргенс сомневается, что «бывает консервативная модернизация в тех условиях, в которые сейчас исторически поставлена Россия», и предлагает вернуться во времена «переходного периода» Ельцина. Это основная идея обсуждаемого доклада и интервью.

Юргенс надеется, что Медведев, в конце концов, справится с задачей ликвидации «вертикали». Для этого ему нужен второй срок. В числе мотивов, неблагоприятных для Путина, называется: 1) «запас негативизма в отношении политики… западных стран, блока НАТО, который Путин накопил за свои годы президентства»; 2) «другая точка зрения на народ, на внешнее окружение России по сравнению с Медведевым»; 3) «долгое пребывание у власти – это риск, скорее, беда того, кто находится у власти».

Юргенс не назвал мотивов, благоприятствующих повторному избранию Путина. Придется их сформулировать.

1. Называя разрушение СССР «величайшей геополитической катастрофой 20-го века», Путин отражает мнение подавляющей части населения России и стран-осколков СССР.

Медведев, напротив, лично участвует в «праздновании» 20-летия Падения Берлинской стены и публично смакует разрушение демонстрационного макета.

2. Путин дает взвешенную оценку личности Сталина: 1) «Никто не может бросить сейчас камень в тех, кто организовывал  эту  победу:  если  бы мы проиграли,  все было бы намного хуже»; 2) «С 1924 по 1953 год страна изменилась коренным образом, из аграрной – превратилась в индустриальную».

Медведев в этом случае совершает логическую ошибку, уверяя нас в том, что «преступления Сталина не могут умалить подвиги народа, который одержал победу в Великой Отечественной войне, сделал нашу страну могучей индустриальной державой, поднял на мировой уровень нашу промышленность, науку, культуру».

3. Путин менее эмоционален и болтлив, за 10 лет редко искажал факты и серьезно не «подставлялся» в своих выступлениях.

Медведев прославился опрометчивыми «нововведениями» (например, о замене ламп накаливания на крайне вредные ртутные энергосберегающие лампы и «сжатии» часовых поясов), а также неграмотными высказываниями, вроде «слова отливаются в граните». Это можно, конечно, списать на молодость и неопытность, но дело не только в этом. Темперамент Медведева значительно выше темперамента нашего главного чекиста. Это чревато скоропалительными решениями в чрезвычайных ситуациях, хотя иногда полезно (как в случае подавления агрессии в Южной Осетии).

Среди левой оппозиции популярно мнение, что: 1) Путин – это АнтиСталин, а «его диктатура и есть, и будет диктатурой деградации»; 2) «полет его окружения настолько низок, что ничего конструктивного они ни предложить, ни тем более сделать не смогут»; 3) «у Сталина была диктатура развития – строительства государства, даже мировой империи, а у этих – только его разворовывание»; 4) «там был титан, а тут – пигмеи, мы уже близки к последней грани» и т.д.

В подобных случаях Сталин говорил: «Нет у меня для вас других людей!». А нам бы Вождь сказал: «Других более или менее подготовленных «диктаторов» у вас нет!». Действительно, наивно полагать, что в КПРФ, ЛДПР или СР люди сделаны из другого теста, чем в ЕдРо. За 20 лет либерализма прогнило всё. Остались преимущественно брюзжащие пенсионеры, которые винят во всем кого угодно, только не себя. Единственная возможность для модернизации и спасения страны – причесать политическое поле, опустив либералов «ниже плинтуса».

Горбачев и Ельцин – безусловные антигерои России: первый – сама рыхлость, а второй – алкозависимый. Про Путина я так сказать не могу, поскольку он почти всегда правильно и убедительно говорит, а также кое-что сделал и делает полезное для страны.

Левая оппозиция напрасно многого хочет от Путина, ведь это – не наш лидер – мы за него никогда не голосовали. Значит, лучшего вождя мы не заслужили. В 1999 году господин Березовский (БАБ) идеально продвинул Путина, сыграв на униженном самосознании народа. Кстати, то, что БАБ в Лондоне и ненавидит Путина, говорит за Путина.

Вводя термин «красно-белый коктейль» (по аналогии с известным «коктейлем Молотова»), я вспоминал встречу А.Проханова с БАБом (перед посадкой М.Ходорковского). Мне казалось это неплохим ходом, поскольку тогда левая оппозиция имела реальный вес в обществе. Сейчас же во взрывоопасной ситуации толпу оседлают зажигательно говорящие «апельсины», вроде И.Яшина и Б.Немцова.

Главное для меня, что Медведев пригрел на груди ИНСОР, а Путина ненавидят Запад и правые. Поддержка левыми Медведева означает либо предательство собственных идеалов, либо большое желание разрушить Россию в результате раскола «властного тандема».

Владимир Филаретов,
профессор Ульяновского государственного технического университета,
доктор технических наук