От Черкизона до Хитровки

Торговцы Хитровки

РФ - это и есть «Россия, которую мы потеряли».

Летом 2009 года в бело-сине-красной Москве грохотал скандал. Оказывается, в столице РФ - в районе так называемого Черкизовского рынка - возникло некое государство в государстве. Огромная торгово-контрабандная клоака, населенная китайцами, кавказцами, вьетнамцами, сикхами, узбеками и еще хрен знает кем. Грязное торжище, куда на миллиарды долларов идут контрабандные, низкокачественные товары из Китая и прочей Азии. Но здесь же - не только фальсификаты, грязь и антисанитария, но и десятки тысяч азиатских пришельцев.

Неохитровка

На землях, арендуемых у Института физкультуры, разместились сотни азиатских жрален, общежитий, борделей. Здесь - свои частные тюрьмы и подземные склады, свои силовые структуры и тайные суды. Здесь под землей обнаружены схроны-ночлежки, где размещаются иной раз по десять азиатов на четыре квадратных метра. И все это до недавних пор формально принадлежало азербайджанскому еврею, тату, главе фирмы «АСТ» Исмаилову. Каковой загодя смылся в Турцию, построив там фешенебельный отель - настоящий дворец. (О другом формальном владельце Черкизона, тате Илиеве, говорили поменьше).

Фактически же Черкизон - это настоящий чайнатаун в Москве, что гнездятся тысячи китайцев. Через Черкизон - на благо китайской экономической экспансии и благодаря коррумпированности россиянской власти - шла мощная экспансия китайских товаров в РФ. При негласной поддержке не только трехцветных «силовиков», но и властей КНР.

Почти два десятка лет существует эта клоака в постсоветской Москве (в СССР такое было просто немыслимо). И теперь на городские власти, ни прокуратура ничего не могут с этим сделать. Ибо на самом деле Черкизон крышует стопроцентно русский силовик, господин З., россиянский вельможа, крайне близкий к самому П. Выходец из Девятого управления КГБ. Получает свою долю от потока контрабанды. (Об этом хорошо рассказал Сергей Кургинян в книге «Качели. Конфликт элит - или развал России?») Вообще, силовики РФ грабят страну каждый по-своему. Кто-то наживается на поставках «китовой» контрабандной мебели, кто-то - на потоке китайского барахла (размещая его на спецскладе ФСБ), а кто-то - с кавказско-азиатского Черкизона. И на русских этим красавцам наплевать с высокой колокольни. Таковы законы жизни РФ - государства, созданного низшей расой, откровенными бандитами.

Но разве Черкизовский рынок - уникальное явление? Да нет. Еще в XIX веке, в Москве романовско-православной и златоглавой, существовала похожая клоака, рассадник грязи и преступности. Хитров рынок. И от Черкизона он отличался только одним: здесь не было никаких китайцев, азеров, татов, узбеков или вьетнамцев. Там жили-были исключительно русские. Этнически чистые. Крещено-православные. По сути - двуногие чудовища, потерявшие всякий человеческий облик. Прав А.Г.Купцов: тогдашняя Москва была еще тем кишлаком. А власть русско-православных клептократов все это любовно сохраняла.

О Хитровом рынке в сочных и ярких деталях писал исследователь досоветской Москвы, репортер номер один - Владимир Гиляровский.

...В самом центре города, между Яузой и Солянкой, до 1923 года существовала большая площадь. Настоящая гнилая яма. Здесь вечно стоял дым и чад от сотен уличных харчевен-жрален, стоявших рядами - как в каком-нибудь Кабуле, Сайгоне, Бомбее или Джакарте. Здесь можно было видеть безносых (от сифилиса) торговок, предлагавших местному сброду жареную протухшую колбасу. Или картошку, тушеную на прогорклом сале. Или коровий желудок с непромытой зеленью его содержимого. Здесь шумели множество трактиров и лавок, шла торговля водкой и грудными детьми (для профессиональных нищих).

Площадь окружали двух- и трехэтажные дома, превращенные в ночлежки и воровские притоны. В них ютилось до десяти тысяч всякого сброда. Каждый платил по пятаку за ночлег. В комнатах грязных домов рядами стояли нары. Но под самым нижним их ярусом (аршин от пола) были еще и логовища на двоих, разделенные пополам грубой рогожей. Здесь спали без всяких матрасов и подстилок, на своем тряпье.

Дома-ночлежки звались по имени владельцев, получавших от них громадные доходы - дома Бунина, Румянцева, Степанова (потом - Ярошенко), инженера Ромейко (Кулакова). В них размещались и трактиры-притоны, носившие неофициальные вывески. Например, в доме Румянцева были трактиры «Пересыльный» и «Сибирь», у Ярошенко - «Каторга». Скажем, «Пересыльный» слыл средоточием бездомных, профессиональных нищих и торговцев-барышников. В «Сибири» обретались воры, карманники и скупщики краденного. «Каторга» служила притоном воров и беглых преступников. Вернувшиеся с сибирской каторги («обратники») принимались здесь с почетом и «ставились на работу».

Сюда, на площадь Хитрова рынка, под огромный навес, стекались с вокзалов тогдашние гастарбайтеры - русские рабочие из разных губерний и уездов, ищущие работы в Москве. Ну, как нынешние молдаване, таджики или украинцы. С утра на площадь приходили подрядчики, уводившие целые артели на ту или иную работу. А потом на площади царили хитрованцы и барышники - скупали все, что только можно, в том числе - и краденое.

Между Хитровской площадью и Свиньинским переулком был ряд домов, называвшийся «Кулаковкой». Лицевой дом, выходивший острым углом на площадь, окрестили «Утюгом». А за ним шел ряд, как пишет Гиляровский, «трехэтажных зловонных корпусов», называемых «Сухим оврагом». Все вместе это составляло «Свиной дом» - по имени частного владельца, Свиньина. Тут жили беспаспортные преступники и обладатели «волчьих паспортов» - рецидивисты, не имевшие права жить в Москве (Как видите, высылку за 101-й километр не коммунисты придумали). Однако уголовники тянулись обратно в Москву: в провинциальных городишках они не могли найти ни ночлежек, ни «работы». Они возвращались - и наполняли Свиной дом. С ними соседствовали коренные москвичи: барышники и профессиональные нищие. И тут тоже существовала сеть подземных ходов, да еще и с тайниками в стенах. Схроны уходили вбок от основных туннелей. Словом, очень похоже на нынешний Черкизон.

В доме Бунина работали «раки» - портные, пропившие последнюю рубаху. Они день и ночь перешивали краденые вещи для продажи на базаре. Иногда - тряпье. А иногда - превращая похищенные меховые шубы и ротонды в меховые же штаны, картузы, шапки или жилеты. Главный барыш получал съемщик квартиры, на которой жили раки - как правило, главарь дела и скупщик ворованных вещей. Здесь же шла подпольная торговля водкой (каждая квартира представляла из себя кабак с огромными запасами спиртного), причем по ночам продажа шла через особые форточки - шланбои.

Каждую ночь на Хитровке кого-то грабили или убивали. Грабили, раздевая донага. Здесь можно было продать новорожденных: их охотно скупали профессиональные нищие. Ведь тем, кто с ребенком, подают чаще. Если эти дети не умирали, с трех лет их самих посылали попрошайничать. Девочки с десяти лет становились проститутками.  Здесь же шлялись кокаинисты всех возрастов и обоих полов: ибо тут можно было купить «марафет». Тут кишмя кишели форточники, карманники, мастера выхватывать чемоданы и саквояжи из извозчичьих пролеток. В «Сухом овраге» гнездились «деловые» с фомками и револьверами.

Дети Хитровки

Эти страшные трущобы были язвой на теле Москвы десятки лет. Самое интересное, что рядом с Хитровкой были богатые районы. Торговая Солянка, например. Или вот Покровский бульвар с прилегающими переулками, застроенными богатейшими особняками купечества - как русского, так и иностранного. Все кривились от такого соседства, однако власть (вплоть до генерал-губернатора) ничего не могла сделать. Ну, точно так же, как с нынешним Черкизоном. Все время оказывалось, что у одного владельца хитровских домов - «рука» в городской думе, у другого - дружбан в канцелярии генерал-губернатора, а третий занимает важное место в делах благотворительности.  Например, содержатель притона «Каторга» Ванька Кулаков в 1870-х годах был казначеем московского благотворительного общества, регулярно бывал на балах у генерал-губернатора Москвы князя Долгорукова. Через  начальника секретного отделения канцелярии генерал-губернатора Хотинского такие кулаковы, дав взятку, могли делать большие дела. Тут же, вместе с криминальным дельцом Кулаковым, на балах блистал другой видный «благотворитель» - банкир Лазарь Соломонович Поляков. На благотворительных балах у московского генерал-губернатора завязывались нужные связи, еврейские дельцы, криминал, чиновники  и дворяне успешно сращивались.

Дома и трактиры на Хитровке давали их владельцам сумасшедшие по тем временам барыши. Поток наличности от ночлежек в разы превосходил доходы от обычных домов, где квартиры сдавались внаем приличной публике. А в позднеромановской России большие деньги стали пропуском в «элиту». Низшая раса «православных дворян» охотно якшалась с ваньками кулаковыми и инженерами ромейками, не спрашивая, откуда у них миллионы. Единственный бог, коему истово поклоняется низшая раса - Большие деньги, финансовые потоки. Деньги не пахнут - а потому в царской Москве и сохранялась Хитровка, гнойник в самом центре второй русской столицы.

Она была очень похожа на Черкизон. Разница, конечно, есть: если Хитровка населялась исключительно русскими низших социальных слоев, то Черкизовка - это азиаты. И на Хитровке торговали краденым, а не контрабандой. Хировка не имела покровителей на царском («федеральном») уровне. Все-таки сказывается «прогресс»: Хитровка - это только первые стадии развития господства низшей расы, а Черкизон - одна из последних. Какой бы мерзкой ни была позднеромановская Россия, а РФ - еще хуже.  РФ как бы в квадрате повторяет царскую Россию, двигаясь дальше по «столбовой дороге» деградации. Как видите, исключительная расовая чистота старой Москвы не спасла тот город от появления Хитровки. Причина - все то же господство дикого капитализма с погоней за прибылью любой ценой. Обожествление денег. В таком строе не помогают никакие расовая чистота или лозунги «Россия для русских». Теперь я понимаю, что национал-капитализм в русских условиях - утопия. Что спасение нации - именно в новом социализме.

Советская власть уничтожила Хитровку в считанные дни. В 1923 году этот гнойник оцепили войсками и силами милиции - и очистили навсегда. Бывшие притоны коммунисты переделали под чистые квартиры, а «Свиной дом» с «Сухим оврагом» попросту срыли до основания. Всего за неделю красные сделали то, что в романовской Расее не могли сделать десятилетиями. И ведь до сих пор Хитровка не возродилась. Правда, возник Черкизон - Суперхитровка, скрещенная с убийством нашей национальной экономики в виде массированной контрабанды. И причина этого - не столько в нелегальной иммиграции, сколько в разложении самих русских. Коррумпированное начальство РФ, крышевавшее Черкизон - оно ведь не с Марса свалилось, а из толщи народной вышло.

Сможет ли нынешняя вертикаль власти бело-сине-красной РФ  вот так же, как красные в 1923-м, за неделю, с войсковым оцеплением - да покончить с сегодняшним Черкизоном? Дело с ним валандали  доброе десятилетие. В июне 2009-го объявили о временном закрытии рынка. Временном, а не постоянном! Тотчас же в Китае заговорили о нарушении интересов десятков тысяч китайцев. Рынок-то вроде бы прикрыли - но где же план депортации десятков тысяч азиатов с этого рынка из Москвы? Где специальные лагеря для концентрации незаконных мигрантов, где специальные эшелоны для их вывоза? Нет этого. Триколорная начальственная сволочь как будто не понимает, что лишенные средств к существованию, азиаты-черкизонцы могут рассеяться по Москве, дав всплеск преступности и разнося болезни.

Кстати, если верить знатоку «элиты» С.Кургиняну, закрытие Черкизона не имеет ничего общего с истинной борьбой за русские интересы. Просто схлестнулись два чекистско-силовых клана. Один, связанный с путинским конфидентом, господином З. и главой Госнаркоконтроля, курировал рынок. А другой, олицетворяемый Сечиным, на него «наехал». В общем, началась драка поросят у корыта: на всех денег в беловежской Расее кризисных времен уже не хватает.

Но это так, к слову. 

Московская азиатчина

Уж коли мы заговорили о жизни в романовских городах, то продолжим тему. Реалии царской капиталистической Москвы резко отличались от реалий Москвы-столицы СССР. Первопрестольная советских времен была городом чистым, рациональным и деловитым. Ее населяли не только служащие и рабочие, но и инженеры, конструкторы, ученые. Москва красная тонула в зелени деревьев, ее жилмассивы раскидывались вольно, широко. В Москве 1970-1980-х не было орд таджиков, узбеков, азербайджанцев. Они приезжали сюда лишь как туристы, на несколько дней.

 Москва позднеромановская походила на Москву 1980-х только одним: в ней «чурок» не было. Но это не спасало город: его реалии все равно во многом напоминали то Бухару, то Бангкок. Город был буквально покрыт разными клоаками, дополняющими Хитровку. И вели себя их обитатели почище азиатов. Чтение «Москвы и москвичей» Гиляровского здорово излечивает от соплей по поводу «России, которую мы потеряли». Власть низшей вороватой расы и здесь показала себя во всем «великоляпии».

Вот Сухаревский рынок у снесенной потом красными одноименной башни. Здесь тоже вовсю торговали краденым. Помимо всего прочего. Торговали здесь и распоследним старьем, сущей рваниной. Жулье тут работало на всю катушку.

«Пришел, положим, мужик свой последний полушубок продавать. Его сразу окружает шайка барышников. Каждый торгуется, каждый дает свою цену. Наконец, сходятся в цене. Покупающий неторопливо лезет в карман, будто за деньгами, и передает купленную вещь соседу. Вдруг сзади мужика шум, и все глядят туда, и он тоже туда оглядывается. А полушубок в единый миг, с рук на руки, и исчезает.

- Что же деньги-то, давай!

- Че-ево?

- Да деньги за шубу!

- За какую? Да я ничего и не видал!

Кругом хохот, шум. Полушубок исчез, и требовать не с кого.

Шайка сменщиков: продадут золотые часы, с пробой, или настоящее кольцо с бриллиантом, а когда придет домой покупатель, поглядит - часы медные и без нутра, и кольцо медное, со стеклом...» (В.А.Гиляровский. «Москва и москвичи» - Москва, «Правда», 1979 г., с. 58)

Здесь было царство обмана и мошенничества. Покупателю могли вручить дюжину штанов «аглицкого сукна», а дома он обнаруживал, что ему всучили «куклу»: между штанами сверху и снизу в кипе - одно тряпье. Пройти мимо рядов лавок спокойно было невозможно: тебя хватали за руки и затаскивали внутрь. Такого сейчас ни азеры, ни турки не делают.

От Китайгородской стены до Старой площади и Лубянки тянулись трущобы. В самом центре города! На Лубянской площади, заваленной навозом, стояла «Шиповская крепость» - дом генерала Шипова, эксцентричного богача, сдававшего комнаты в этом доме всем желающим бесплатно - хоть по сотне человек в одну каморку набивайся. Само собой, «Шиповская крепость» превратилась в криминальный притон. Здесь гнездились «иваны» или «деловые» - грабители. Награбив, они на рассвете развозили добро и шмотки (зачастую - с кровавыми следами) по лавчонкам Старой и Новой площадей. Днем эти же лавки принимали «розницу» от карманников: часы и носовые платки. Здесь же продавались и сорванные с голов прохожих шапки. Ходить в этом районе в темноту было опасным делом. Получив деньги за сдачу краденого, «иваны» шли пить водку и резаться в карты в подвальный трактир «Ад» на Трубной площади или в «Поляков трактир». В последнем «заведении» было полно отдельных каморок, где налетчики вели дележ добычи. «Шиповскую крепость» все же разогнали - и ее обитатели подались на Хитровку.

Московское филантропическое общество, получив в распоряжение дом Шипова, населило его тоже сбродом - только с паспортами. И там обосновались подпольные мастерские по перешивке краденых вещей. Квартиры в доме снимали базарные торговки с сожителями, которые делили эти квартиры перегородками на углы и койки, сдавая их в субаренду. В одной квартире жило человек по тридцать. Соответствующего контингента.

«Первая категория торговок являлась со своими мужьями и квартирантами на толкучку чуть свет и сразу успевала запастись свежим товаром, скупаемым с рук, и надуть покупателей своим товаром. Они окружали покупателя, и всякий совал, что у него есть: и пиджак, и брюки, и фуражку, и белье.

Все это рваное, линючее, ползет чуть ли не при первом прикосновении. Калоши или сапоги кажутся подклеенными или замазанными, черное пальто окажется серо-буро-малиновым, на фуражке после первого дождя выступит красный околыш, у сюртука одна пола окажется синей, другая - желтой, а пол-спины - зеленой. Белье расползается при первой стирке. Это все «произведения» первой степени шиповских ремесленников, «выдержавших экзамен» в ремесленной управе.

Чуть свет являлись на толкучку торговки, барахольщики первой категории и скупщики из «Шипова дома», а из желающих продать - столичная беднота: лишившиеся места чиновники приносили последнюю шинелишку с собачьим воротником, бедный студент продавал сюртук, чтобы заплатить за угол, из которого его гонят на улицу, голодная мать, продающая одеяльце и подушку своего ребенка, и жена обанкротившегося купца, когда-то богатая, боязливо предлагала самовар, чтобы купить еду сидящему в долговом отделении мужу.

Вот эти-то продавцы от горькой нужды - самые выгодные для базарных коршунов. Они стаей окружали жертву, осыпали ее насмешкми, пугали злыми намеками и угрозами и окончательно сбивали с толку.

- Почем?

- Четыре рубля, - отвечает сконфуженный студент, никогда еще не видавший толкучки.

- Га! Четыре! А рублевку хошь?

Его окружали, щупали сукно, смеялись и стояли все на рубле, и каждый бросал свое едкое слово:

- Хапаный! Покупать не стоит. Еще попадешься!

Студент весь красный... Слезы на глазах. А те рвут... Рвут...

Плачет голодная мать.

- Может, нечистая еще какая!

И торговка, вся обвешанная только что купленным грязным тряпьем, с презрением отталкивает одеяло и подушку, а сама так и зарится на них, предлагая пятую часть назначенной цены.

- Должно быть, краденый, - замечает старик барышник, напрасно предлагавший купчихе три рубля за самовар, стоящий пятнадцать, а другой маклак ехидно добавлял, видя, что бедняга обомлела от ужаса:

- За будочником бы спосылать...

Эти приемы всегда имели успех: и сконфуженный студент, и горемыка-мать, и купчиха уступали свои вещи за пятую часть стоимости, только видавший виды чиновник равнодушно твердит свое да еще заступается за других, которых маклаки собираются обжулить. В конце концов, он продает свой собачий воротник за подходящую цену, которую ему дают маклаки, чтобы только он «не отсвечивал».

...Начиная с полдня являются открыто уже не продающие ничего, а под видом покупки приходят в лавочки, прилепленные в Китайской стене на Старой площади, где, за исключением двух-трех лавочек, все занимаются скупкой краденого...»

Вот что писал знаменитый дядя Гиляй. Обратите внимание: так вели себя на рынке не какие-то азербайджанцы или чечены, не узбеки и не таджики, а самые что ни на есть русские. Этнически и расово чистые.

Мошенническая толкучка занимала всю Старую площадь (между Ильинкой и Варваркой), и отчасти - Новую площадь. По одну сторону - Китайская стена, по другую - ряд высоких домов, в нижних этажах коих - лавки одежды и обуви. «И здесь, так же как на Сухаревке, насильно затаскивали покупателя. Около входа всегда галдеж от десятка «зазывал», обязанностью которых было хватать за полы проходящих по тротуарам и тащить их непременно в магазин, не обращая внимания, нужно или не нужно ему готовое платье... А если удастся затащить в лавку, так несчастного заговорят, замучат примеркой и уговорят купить, если не для себя, так для супруги, для деток или для кучера...» - свидетельствует Гиляровский.

Обман здесь царил на каждом шагу, Москва жила под девизами «Не обманешь - не продашь», «На грош - пятаков купить». Покупателям впаривали обувь на бумажных подметках, а когда они спустят несколько дней являлись в ту же лавку с претензиями на обмен товара, их охаивали: ишь, сам купил это невесть где - а нас, честных торговцев, надуть пытается. У нас брал? Да знать мы тебя не знаем, и товар - не наш! А общепит тех времен? В большинстве «народных» трактиров в районе Трубной площади, Хитровки и Старой площади Гиляровский заказывал лишь запечатанную водку да каленые яйца в скорлупе: от всего прочего можно было запросто отравиться или схлопотать инфекционную болезнь.

«В то время был большой спрос на описание жизни трущоб, и я печатал очерк за очерком, для чего приходилось слоняться по Аржановке и Хитровке. Там я заразился: у меня началась рожа на голове и лице, температура поднялась выше сорока градусов. Мой полуторагодовалый сын лежал в скарлатине, должно быть, и ее я принес из трущоб. На счастье, мой друг доктор А.И.Владимиров, только что окончивший университет, безвыходно поселился у меня и помогал жене и няне ухаживать за ребенком. У меня рожа скоро прошла, но тут свалилась в сыпном тифу няня Екатерина Яковлевна, - вошь я занес, конечно, тоже с Хитрова рынка...» - свидетельствует Владимир Гиляровский. Причем рассказывает он это о Москве конца 1880-х годов.

Но это - еще цветочки. В старой Москве вас могли ограбить догола ночью. Пристукнуть - и труп спустить в уличный колодец, ведущий в текущую под землей в трубе (с екатерининских времен) Неглинку. В районе Трубной площади бытовала масса самых грязных притонов и борделей. Здесь неосторожного могли запросто опоить снотворным, обчистить - и выбросить на улицу. А то - и в ту же Неглинку. Когда эту речку в трубе чистили, то часто находили в ней человеческие кости. Неглинка в дождливое время из-за хронической засоренности  трубы периодически затапливала Неглинный проезд, одноименную улицу и часть Трубной площади, причем вода заливалась в окна первых этажей домов. (Окончательно проблему Неглинки решат лишь при Сталине). Нормальных канализации и водопровода в Москве до советских времен просто не  имелось. Богатые домовладельцы, чтобы не вывозить фекалии, мочу и нечистоты из своих сортиров бочками, тайно прокладывали в Неглинку подземные стоки, а уж Неглинка все это выносила в Москву-реку. Как все это воняло - рассказывать не надо.  

Особенно страшным был выходящий на Цветной бульвар Малый Колосов переулок, переполненный заведениями с красными фонарями и грязными притонами. Именно здесь любили опаивать сонным зельем, подчас - насильно. Таиланд, как говорится, отдыхает. Только красные смогли свести с тела Москвы эти гнойные язвы. 

А Охотный ряд, где ныне, в здании сталинского Госплана СССР, угнездилась Госдума РФ? В старой Москве это было средоточие мясных и рыбных лавок. Страшная вонь, полчища крыс, дикая антисантария царили здесь. В лавках - некрашеные стены, пропитанные кровью, кучи куриного помета, крысы, перья, мясники в грязных фартуках и с нечищеными ножами. Рядом - ямы, до краев наполненные нечистотами и отбросами. У стен - навалы из навоза и гниющих кишок забитых животных. Здесь же - полуразвалившиеся сараи, где сложены гниющие шкуры, хлевы. Настоящая грязная и вонючая Азия в самом сердце древней русской столицы! Все это позорище ликвидировали при Сталине, построив на месте сего романовского «кишлака» красивейшее здание гостиницы «Москва». Разрушенное, блин, представителями низшей расы в 2003 году - и замененное потом новоделом в исполнении «узбек-таджикстроя». Господи, какие интерьеры, какие мозаичные панно были уничтожены тогда, в 2003-м! Видимо, нынешнюю низшую расу просто корежит от вида всего советского, великого. Вот она и уничтожает все, что осталось от СССР, под любым предлогом.

Но мы отвлеклись от главной темы. Даже в Москве при поздних Романовых был сущий Восток, причем в самом центре города, не считая Марьиной Рощи, Хапиловки и прочих окраин. Даже не Бухара, не Ташкент - а кишлак, подобие самых грязных трущоб нынешнего третьего мира. Посмотрите на фотографии торговцев в старой Москве. Они носят на голове - и лотки с арбузами, и решета с ягодами, и кувшины с лимонадом. Ну сущая тебе Нигерия пополам с Чадом! 

"Хитрованцы" - обитатели Хитровки

Нынешние почитатели «России до 1917 года» плохо представляют себе ту дикость, в которой жила основная масса русского населения. Зачем за примерами далеко ходить? Сколько раз - уже в советские времена - кулаки ломали и сжигали тракторы, объявляя их «антихристовыми машинами»? А сцена из «Тихого Дона» Шолохова, где над станицей пролетает аэроплан? Помните - там старуха при виде самолета вопит: «Ой, смертынька моя пришла!», валится на землю и напускает лужу мочи от страху? Могу напомнить рассказ Антона Павловича Чехова «Злоумышленник», где полиция ловит крестьянина, откручивающего гайки с болтов, соединяющих рельсы на железной дороге. Он использует их в качестве грузил для рыбалки, и ему даже в голову не приходит, что таким образом он может вызвать катастрофу поезда. Между тем, это не вымысел Чехова: прототипом такого горе-рыболова послужил подмосковный крестьянин Никита Пантюхин. Великий мастер ловить налимов, он-то и откручивал гайки с путей. Делал он это от страшной бедности: не было у него денег на покупку свинца для отливки грузил. На ноге у крестьянина была многолетняя гниющая язва (что-то вроде туркменской пендинки). Лечил ее крестьянин, прикладывая к ней ил из омута или пруда, а то и нюхательным табаком посыпая. Когда Чехов (а он был врачом по профессии) осмотрел язву и прописал нужную мазь, Никита отказался ее использовать. «Зря деньги не плати, а что мазь эта стоит, мне отдай деньгами либо табаку нюхательного купи: табак червяка в ноге ест». А когда ему сказали, что его гаечный промысел чреват большой бедой, Никита с детской непосредственностью ответствовал: «Нешто я все гайки-то отвинчиваю? В одном месте одну, в другом - другую... Нешто мы не понимаем, что льзя, а что нельзя?»

Как говорится, нет слов - одна немая сцена.  Хоть стой, хоть падай. И это не какой-нибудь глухой уголок Афганистана, а романовское Подмосковье 1880-х. Стоит ли удивляться тому, что потом крестьяне будут шарахаться прочь и креститься, когда красные предложат им прививки от болезней, меры профилактики заболеваний, нормальную гинекологию...

Даже если не страдать национальным мазохизмом...

Не хочу страдать национальным мазохизмом. В принципе, если вы почитаете описания жизни в нефешенебельных районах Парижа или Лондона тех же времен, то увидите мерзость и грязь ничуть не меньшие. Лондон времен королевы Виктории - еще та помойка. Впрочем, и позже - тоже, достаточно заглянуть в книгу «Люди бездны» Джека Лондона. Но именно красные поставили грандиозную цель: сделать города чистыми, научно организованными, насыщенными современными жилищно-коммунальными технологиями, лишенные трущоб - и при этом утопающими в зелени парков и скверов. Именно этим коммунисты заставили и Запад измениться, стать гуманнее и чище. Именно красные - а не царская Россия. Она-то образцом организации городской жизни как раз и не блистала.  Да и могло ли быть иначе при господстве низшей расы хапуг?

Нынче принято считать, что в царских городах жили (как у Булгакова) исключительно подобия профессора Преображенского. В квартирах с библиотеками, столовыми, роскошными личными кабинетами, с отдельными комнатами для кухарки и горничной. А потом пришли большевики-хамы, которые превратили все эти роскошные жилища в грязные коммуналки, где быдло стало мочиться мимо унитаза и т.д. И все уверены в том, что они-то уж точно - не случись 1917 года - жили бы, как профессор Преображенский.

Ну, во-первых, специалисты подобного уровня при Сталине жили в больших квартирах или даже в своих домах, имея домработницу-прислугу. Во-вторых, большинство из нынешних антисоветчиков в старой России были бы босяками, низами общества, коим полагается даже не комната в коммуналке, а угол в комнате. В-третьих, элита, конечно, имеет полное право на жилища экстра-класса и прислугу. Но при этом она должна заботиться о том, чтобы остальной народ жил по-человечески. Не в ночлежках типа «Сухого оврага» и не по четыре семьи в одной комнате, а в отдельных квартирах и своих небольших, но домах. И так, чтобы один на 10 тысяч человек населения не приходилось 1,6 врача, как в России 1913 года.

«Элита» царской России не смогла обеспечить русскому народу ни нормального жилища, ни достойной медицины. А потому и лишилась всего.  

СССР нужную «жилищную» цель поставил. Да, «хрущевки»-пятиэтажки (кои правильнее называть «сталинками») - не лучший способ решения жилищной проблемы, ибо жилье такого типа разобщает нацию и ведет к падению рождаемости. Однако квартиры в пятиэтажках, а потом и в более высотных советских домах стали громадным шагом вперед по сравнению с бараками, разделенными на «углы» и «койки» комнатами  и коммуналками. Даже хрущевская квартира по нынешним американским меркам - огромная роскошь для большинства американцев. То, что в тамошнем обществе стоит сотни тысяч долларов, Советский Союз давал своим гражданам бесплатно. Да, иной раз - после двадцати лет ожидания, но сегодня рядовому «расеянину» («украинянину» и проч.) приходится копить деньги на жилье такого рода те же двадцать, а то и тридцать лет. СССР к 1981 году снабдил отдельными квартирами 80% своих граждан. И не сомневайтесь - к 2000 году довел бы этот показатель почти до ста процентов, если бы не развал Союза и не «потерянное десятилетие». В стране 1980-х разворачивалось гигантское строительство, создавалась по сути новая стройиндустрия. Возникали планы расширения кооперативно-коммерческого и индивидуального строительства, набирали силу МЖК - молодежные жилищные кооперативы. Если бы все это было доведено до завершения, квартирный вопрос сегодня уже не существовал бы.

Благодаря советскому наследию в больших городах РФ и Украины до сих пор нет трущоб. У нас до сих пор есть водопровод, канализация и горячее водоснабжение.

Опять все разрушила и поломала все та же низшая раса мародеров и клептократов. В позднеромановской России она даже Москву и Питер покрыла паршой трущоб и впихивала в одну комнату по нескольку семей. А в конце ХХ века  раса выродков разрушила Красный проект, обрекая миллионы русских на полную неспособность даже купить мфу hp, а не то что получить достойное жилище.

Так что не надо нам вешать лапшу на уши по поводу «прекрасного 1913 года». Равно как и лапшу по поводу «эффективного менеджмента» нынешней бело-сине-красной (жовто-блакитной) «элиты». Она уже успешно разрушает жилищно-коммунальную сферу и не может предложить ни одного реального способа уничтожения «квартирного вопроса». А как деградирует при этих антисоветчиках медицина - никому рассказывать не надо. Мы, представители русско-советской высшей цивилизации, смотрим на «постсовковую» дикость с брезгливостью и болью в душе.

Постсоветские «недогосударства» успешно возродили всю мерзость царской России и - ни одного ее достоинства. Когда я писал эту главу, в триколорной Расее на государственном уровне решили праздновать 400-летие династии Романовых. Ах, какой великий юбилей! Видимо, рыбак рыбака видит издалека. Сознают нынешние подонки низшей расы, правящие в РФ, свое духовное родство с теми подонками. 

Максим Калашников