Умеем ли мы воевать?

Эхо Великой Отечественной войны, где цена победы исчислялась десятками миллионов жизней, ещё очень долго, а, скорее, вечно будет звучать в сердцах не только наших людей, но и в сознании наших руководителей.

Именно поэтому через СВО красной нитью проходит политика сбережения жизней участников боевых действий и мирных граждан, своих и украинских, и даже, насколько это возможно, жизней украинских военных, за исключением иностранцев-комбатантов, которых, судя по всему, безжалостно и совершенно справедливо уничтожают при первом удобном случае. И эта выстраданная историей, благородная печаль о жизнях граждан постсоветского пространства безусловно помогала бы достижению военных успехов, если бы подкреплялась тем, что называется подлинно передовым, подлинно современным применением на практике военного искусства.

Материально-технический компонент войны постепенно улучшается, а вот сознание командиров сходу не перестроить. Сегодняшние командиры - продукт постсоветской системы высшего военного академического образования, которое, как и всё образование "новой России", "болеет" слепым копированием тех или иных западных схем и моделей, насаждаемых в гражданских и в военных вузах явными и скрытыми "комиссарами" идеологии "разгрома коммунизма", которая никуда не делась и которой вольно или невольно продолжают руководствоваться в словах и делах те же российские руководители, от президента до последнего чинуши.

Осознанное либо подсознательное ощущение себя идейно-политическими наследниками тех, кто "вколачивал гвозди в крышку гроба коммунизма" в 90-е, не даёт ключевым российским политикам,  хозяйственникам, финансистам, деятелям науки, культуры, образования, СМИ и пр., да и многим высшим командирам, вот так взять и махом отринуть всё, что за последние 30 лет въелось в теорию и практику государственных, военных, хозяйственно-финансовых, научно-образовательных, культурных, информационных и т.д. институций даже тогда, когда ситуация на фронтах, казалось бы, уже не сигнализирует, а вопиет о необходимости принципиальных изменений.

СВО изначально замышлялась как грандиозный манёвр оперативно-стратегического масштаба. Именно как "чистый" манёвр, без особого учёта своих сил и средств, без скрупулёзного анализа их "плюсов" и "минусов", а также без особого учёта сил, средств, возможностей, настроения и воли противника. Логично спросить за просчёты с непосредственных планировщиков, но и не менее логично "прийти ночью" к их академическим учителям, в своё время втолковывавшим им в аудиториях ведущих ввузов страны об "отсталости" советской военной науки и о "передовом характере" западной манеры ведения боевых действий, для которой несвойственно упорное удержание занятой, в данном случае освобождённой территории, несвойственна забота о мирных жителях, поверивших в освобождение и начало новой жизни, а затем оставленных на милость жестокого врага. Современная западная, "колониальная", то есть на чужой территории, среди чужого населения, манера ведения боевых действий - это в сущности несколько "ловких ходов" с "шахом" и "матом" противнику, либо, если "ходы" оказываются "неловкими", с лёгким сердцем, без особых терзаний отступление и выжидание новых шансов для подлавливания противника на ошибках. Эдакая "шахматная партия", где живые люди, войска и мирные жители, - "фигуры", политая кровью территория - "чёрно-белые клетки", а сама "партия" - не народная война, а состязание интеллектов двух командующих, маневрирующих "фигурами", жертвующих и разменивающих их на "клетках" ради "красивой" победной позиции. В этой "шахматной" системе военных ценностей нет места приказу "Ни шагу назад!", нет соотнесения военных успехов с площадью освобождённой и удерживаемой территории, с численностью освобождённого и влившегося в семью российских народов населения. В этой "шахматной" системе военных ценностей есть стремление за пару недель высокоинтеллектуальными "ходами" "заматовать" противника, заключить с ним выгодное громкое соглашение, а затем жить и верить в то, что оно будет выполняться.

Практика разбила эти высокогосударственные иллюзии в пух и прах.

Оказалось, что плотоядный киевский режим и поддерживающий его циничный Запад далеко не такие терпеливые и согласные, как наш народ (какая неожиданность!). И наступили тяжёлые дни настоящей, не "шахматной" войны.

Новый командующий СВО генерал армии Суровикин С.В. честно предупредил российский народ о "возможно, сложных решениях" на херсонском направлении. О, скорее всего, неизбежном оставлении Херсона говорит и заместитель главы Херсонской области РФ Стремоусов. Военный смысл предполагаемого оставления Херсона объясняют необходимостью создания обороны на левом берегу Днепра, в том смысле, что удерживать правобережную часть Херсонской области сложно.

Но правобережная часть Херсонской области - это не крошечный плацдарм, не "Малая Земля", цепляться за которую крайне тяжело (хотя в войну цеплялись! и за ту же "Малую Землю", и за "Невский пятачок", и за Лютежский плацдарм, и за плацдармы на левом берегу Одера, и за многие другие клочки земли), это вполне обширная территория, где есть возможность создать эшелонированную оперативную оборону и дать сражение готовящему наступление противнику. Но такое сражение, если вести его упорно, по принципу "Ни шагу назад!", последовательно вводя в бой резервы, означает многие тысячи погибших с нашей стороны, а мы людей бережём и правильно делаем. Но! Отход за Днепр не означает, что оборона по левому берегу будет неприступной.

Вот сюжет о подразделении Росгвардии на левом берегу в районе ЗАЭС.

Репортёр гордо именует позицию в редколесье на берегу Днепра "первой линией обороны". Однако показанное не тянет даже на ротный опорный пункт: мелковатые углубления в земле, покрытые брёвнами в один накат, никаких ходов сообщения. Для туристического похода сгодится, для войны -- нет. Пока интенсивных боёв на данном участке нет, и всё ограничивается перестрелками через реку, на такое можно закрыть глаза.

Хотя любой пехотинец знает, что, сидя в обороне, надо копать и копать, - чем глубже, чем разветвлённее, чем больше накатов на блиндажах, тем лучше. А тут командир подразделения сообщает, мол, дали лопаты, сказали окопаться, вот они и окопались, как сумели. А кто-нибудь объяснил им, что в случае десанта противника они на такой "шашлычке" и пяти минут не продержатся? Кто-нибудь прислал к ним сапёров хоть с какой-никакой техникой для инженерного оборудования позиции? Это "первая линия обороны"? А "вторая" какая? А "третья"? Блиндаж на полметра глубже и покрытие на пару накатов толще? Или Харьков так ничему и не научил? Опять внутренний настрой легко сдать территорию и людей "ради сохранения войска и выравнивания линии фронта"? До Крыма, до Мариуполя, до "старой" госграницы откатитесь и только там по-настоящему начнёте обороняться? Вряд ли. Тот, кого в принципе не научили вести упорный оборонительный бой, будет приводить и приводить всё новые и новые "аргументы", - то у него "неудобный для обороны правый берег Днепра", то "слишком открытые степные пространства Таврии", если "провалится" "левобережный оборонительный вал", и т.д. до бесконечности. В смысле до необходимости применить ядерное оружие, когда "возникнет угроза самому существованию государства". И потом, как учили, "мы - в рай, а они - просто сдохнут". Так, может, вначале всё-таки взять старые советские учебники по общей тактике и оперативному искусству и почитать, как правильно выстраивать эшелонированную оборону?