Клятвенный союз или похож ли Си Цзинь Пинь на Чингисхана

Европейцы взаимодействующих экономических субъектов называют партнерами.

У китайцев иначе. Экономикой в Китае, как известно, занимается Генеральный штаб НОАК.

Ведя переговоры с экономическим контрагентом, китаец откровенно называет его противником. Про себя, разумеется. Чтоб не спугнуть. Чтоб раньше времени не переполошился. Чтоб не сбежал.

Улыбается при этом широко и кланяется низко. Чтоб бдительность усыпить. Скрытность намерений и внезапность действий — важнейшие условия победы.

Обман на войне — «святое» дело. На войне обман — не обман, а «военная хитрость». Чем откровеннее военачальник «надул» противника, тем больше ему наград, уважения и почестей.

Партнера по бизнесу обманывать нельзя — противника в бою обмануть необходимо.

Война в китайском понимании — путь бесконечной хитрости. Начало обманам может быть, а вот окончания не предусмотрено. Покуда ведутся военные действия, противника надо держать в заблуждении. Перманентно.

Всех своих экономических контрагентов Китай считает врагами. Экономическое взаимодействие для него — род боевых действий. Обман при этом будет иметь место всегда и при любом раскладе.

За доказательствами далеко ходить не надо. Достаточно хотя бы вспомнить историю российско-китайского военного сотрудничества. Не было, по-моему, ни одной сделки, где китайцы не пытались «облапошить» своих российских «друзей». В мире все вообще настолько привыкли к китайскому копирайту, что уже перестали возмущаться.

Если китайцы могут что-то украсть — украдут обязательно; если могут обмануть — обманут (если не могут — ... обманут все равно). К совести апеллировать при этом бесполезно — такое понятие в китайском языке отсутствует.

Россия для Китая экономический партнер, а значит противник. Против которого и за счет, которого он ведет боевые действия. Применяя при этом путь бесконечной хитрости.

Возможно ли при таких условиях образование клятвенного союза между народами России и Китаем?

Здравый смысл подсказывает, что нет. По крайней мере, в существующей реальности.

Существует ли гипотетическая возможность, при которой в принципе стал бы осуществим подобный союз?

На мой взгляд, это могло бы быть в двух случаях.

1. Китайское общество резко меняет менталитет, обретает понятие «совесть» и перестает воспринимать экономических партнеров военным противником.

2. Китайское общество возглавляет вождь с непререкаемым авторитетом, на слово которого можно твердо опереться в международных отношениях.

Можно ли себе представить, что древняя китайская цивилизация в одночасье поменяет свой менталитет?

Здравый смысл такую возможность отрицает. Единственный (теоретический) вариант — это тот, что китайцы (согласно пророчествам Святых отцов) массово примут Православие.

Можно ли себе представить, что китайское общество возглавит вождь с непререкаемым международным авторитетом?

В это поверить легче. Но, в таком случае, это должна быть личность масштаба Сталина или Фиделя Кастро. Чингисхан, короче.

Намерений Китая принять Православие не замечено. Соответственно «ребром» встает вопрос:

«Похож ли Си Цзинь Пинь на Чингисхана?»