Личное дело

В 2003 году довелось мне побывать в городе Алма-Ате. Это был когда-то мой родной город, в котором я жил, учился и работал, и где прошла изрядная часть моей жизни. Да и что греха таить, я любил этот город, из которого уехал довольно давно, но периодически посещал его, поскольку там жили мои родители. На этот раз мне довелось побывать там по весьма печальному для меня поводу. Моя мать была смертельно больна и уже около месяца не вставала с постели. Лежала она в военном госпитале, где когда-то служил мой отец и был ведущим хирургом округа. Мой отец – фронтовик, был превосходным специалистом, добрейшей души человеком, скромным и бескорыстным до наивности. В своё время после фронта, окончив с отличием Военно-медицинскую академию в Ленинграде, он получил предложение остаться на кафедре. Однако он  как коммунист (а в партию он вступил на фронте в 1943 году), выразил желание, чтобы его направили на наиболее трудный участок военной службы. И получил направление в Восточный пограничный округ. Так наша семья оказалась в Восточном Казахстане. Много чего было. Землянки и бараки, заставы и отряды, горы и лошади. А в 1957 году, пройдя курсы специализации и стажировку в пятидесятой городской клинической больнице г. Москвы, отец стал хирургом. А впоследствии был даже удостоен звания «Заслуженный врач Казахской ССР». И моя мать (а они с отцом когда-то учились в одном классе), как это ни высокопарно звучит, прошла с моим отцом всю свою жизнь именно рука-об-руку, дождавшись его после фронта и разделив с ним все дальнейшие тяготы военной службы и бытовой неустроенности. За всю свою жизнь она не только не высказала какого-либо неудовольствия, но и категорически отказалась уехать из Алма-Аты, завещав похоронить себя в одной с отцом могиле.  И хотя с момента его смерти прошло довольно много времени, сменились люди, несколько человек в госпитале, где он работал, ещё хранили о нём добрую память, в том числе и начальник госпиталя (русский). И только эта память помогла поместить мою мать в госпиталь.

Когда я приехал в Алма-Ату, передо мной встала трудная задача. Мать умирала (хотя ей этого не говорили, но прогнозировали от нескольких месяцев до года) и за ней требовался уход. Остаться жить в Алма-Ате я не мог, близких родственников у нас нет, а в Алма-Ате вообще никаких родственников нет. Мне оставалось только одно – вывозить её к себе в Москву и только самолётом.

Я не буду сейчас описывать все последующие трудности транспортировки лежачего больного самолётом. На тот момент передо мной встали две задачи подготовительного характера. Это оформление всех документов и продажа небольшой двухкомнатной квартиры в «хрущёвке». Забегая вперёд, скажу, что на всё это у меня ушло чуть меньше месяца. Однако, как же орал на меня начальник отделения (казах), когда я просил у него некоторое время на оформления всех дел. Он орал, что никакие заслуги моего отца не помогут, что бесплатно у них находиться не положено и вообще «умирающих они не держат». Обещая написать рапорт на имя командующего округом через голову начальника госпиталя, он давал мне не более двух дней и грозился выбросить мою мать на улицу. И я верю, что он так бы и сделал. (Как я потом выяснил, госпиталь набирает гражданских больных и лечит их за деньги. Более того, у них платное лечение и для  членов семей офицерского состава, и даже для вольнонаёмных сотрудников самого госпиталя. С оплатой аренды палаты. И это в военном госпитале?! Поэтому каждый день нахождения моей матери в госпитале приносит им убытки.) Слава Богу, помог опять сам начальник госпиталя (русский) и своим распоряжением дал мне время для оформления всех дел. (Хотя мне показалось, что он чувствует себя неуверенно.) Он же и русские офицеры, впоследствии помогли мне с прохождением таможни и перемещением матери к самолёту.

Квартиру я продал достаточно быстро. Когда я обратился в фирму по торговле квартирами и обрисовал свою ситуацию со временем, фирма не стала тратить время на поиск покупателей, а просто выкупила квартиру на себя, занизив ёе стоимость на пару тысяч долларов. (В моей ситуации мне было не до этого. Тем более, что на меня ещё психологически давила безысходность положения моей матери и необходимость решать в то же время какие-то материальные проблемы. Я даже из квартиры взял только чемодан постельного белья, отдав ключ нашим бывшим сослуживцам и предложив им взять всё из квартиры, что им может ещё пригодиться.)

Хотя деньги, вырученные от продажи квартиры, были не так уж и велики (Их в Москве впоследствии хватило только для оплаты разницы категории домов при обмене однокомнатной 30-метровки в пятиэтажке на однокомнатную 30-метровку в двенадцатиэтажке.), везти их в кармане я не решился. И не потому, что я боялся грабежа или воровства. Просто у меня был опыт предыдущих поездок. И я знал, что казахская таможня вкупе с местной милицией и уголовными «жучками», ссылаясь на распоряжение Назарбаева о запрете вывоза из Казахстана любой неказахской валюты, при помощи мошенничества и запугивания выгребает из карманов пассажиров большую часть такой валюты. Здесь мне опять же помогла фирма, купившая у меня квартиру, и через счёт одного из её сотрудников я отправил эти деньги в отделение сбербанка в Москве. Однако, при отправке денег, у меня состоялся любопытный разговор с банковской операционисткой. На мой вопрос, когда мои деньги будут в Москве, она ответила, что дней через десять. И моё удивление такой большой длительностью прохождения денег она удовлетворила следующим пояснением. Мои деньги она сейчас отправляет в Америку, в один из американских банков, а уже оттуда они поступят в Москву на мой счёт. И что у них вообще такой порядок внешних финансовых операций. (Есть повод призадуматься! В Америку отправляется даже не информация о финансовой операции, а сами деньги. Даже такие небольшие.)

В общем-то, казахстанский период моей печальной истории на этом закончился. С грехом пополам до Москвы мы долетели и до дому добрались.

Моя мать прожила ещё около трёх месяцев и умерла.

Урну с её прахом я переправил в Алма-Ату, попросив по телефону наших бывших сослуживцев захоронить её в могиле отца.

Я знаю, что на могиле своих родителей я уже не побываю никогда и утешаюсь только мыслью о том, что последнее желание своей матери я всё-таки выполнил.

И в завершение мне хотелось бы поделиться общими впечатлениями от бывшего моего когда-то родного города. В аспекте «как было» и «как стало». Ну и естественно «стало лучше» или «стало хуже». Ведь всё познаётся в сравнении. Судите сами. Итак…

Когда идёшь по городу, поражает отсутствие на улицах людей и обилие автомашин. Естественно иномарок. По наполненности улиц машинами Алма-Ата не уступает Москве. За рулём автомашин в основном казахские на удивление раскормленные лица. Из-за увеличения числа автомашин экологическая обстановка в городе ухудшилась. Дело в том, что Алма-Ата с трёх сторон окружена горами и лежит как бы в подкове, середину которой составляют наиболее высокие со снежными вершинами горы. И поскольку город не продувается, то и в старое время в течение дня в городе было довольно душно. И только ночью, прохладный воздух, спускающийся с гор, выдавливал на север, в степи, накопившийся за день в городе дым. Сейчас же смог стоит постоянно и если смотреть с верхних этажей, то дальних домов просто не видно.

На улицах обилие англоязычной рекламы. Телевидение такое же, как и у нас, убогое. В основном на телеэкране какие-то странные передачи, где молодые казашки трясут голыми задами. Иногда делаются попытки петь что-нибудь на казахском языке в западном стиле тяжёлого рока. И всё это избыточно сдабривается бестолковой рекламой.

В предгорьях варварски вырублены гигантские фруктовые сады (один из совхозов так и назывался – «Горный гигант») и эти площади застроены коттеджами «новых казахов». Местных фруктов в городе очень мало. Зато на каждом углу торгуют бананами, ананасами, кокосами и прочими заморскими плодами, которые раньше в Алма-Ату не завозились, поскольку никому не были нужны при обилии своих свежих фруктов и овощей.

Цены как на продукты питания, так и на промышленные товары, при пересчёте на российские деньги, практически такие же, как и в Москве. Чувствуется единая мощная рука, управляющая «рынком» в новоявленных «странах». Товары тоже практически все импортные. Почти вся местная промышленность «приказала долго жить». Выжить можно в основном мелкой торговлей. Специалисты никому не нужны. Мой друг детства, ныне кандидат наук с готовой докторской диссертацией зарабатывает на хлеб в каком-то кооперативе нанесением защитных покрытий на стёкла автомобилей. Мой школьный однокашник, в звании майора  служивший когда-то в Боливии начальником охраны советского посольства, уволился из погранвойск и торгует вместе с женой на рынке какими-то трусами и майками.

В центре города у главного входа в ЦУМ стоит пожилая казашка с протянутой рукой. Просит милостыню. Эта картина потрясла меня больше всего. Даже больше, чем нищие в России. В Казахстане, как в азиатской республике, всегда были очень прочные, почти религиозные, национальные традиции уважения к старшим и почитания возрастной мудрости. И, глядя на эту пожилую казашку, я чуть не прослезился. До какой же степени изуродовали народ!

Незначительный банковский штрих. Пока операционистка занималась оформлением документов по переводу моих денег, я оглянулся на шум громкого разговора. По широкой красивой винтовой лестнице спускались два человека. Один, как бы посетитель, с портфелем и пиджаком на руке. Второй, как бы хозяин, провожающий уважаемого гостя. Оживлённый разговор шёл на хорошем казахском языке. Гость по виду казах. Облик хозяина не оставлял сомнения в его национальности. Моё любопытство операционистка удовлетворила пояснением, что это руководство банка.

А в общем впечатление какой-то беспросветной озабоченности простых людей бытовыми проблемами, ощущение всеобщей безысходности и потери смысла жизни.

И на этом фоне дикое безудержное веселье «новых казахов». Ну прямо «пир во время чумы».

Почти наверняка, большинство читателей, пробегая эти строки «замыленным» взглядом, пожмёт удивлённо плечами – «ну и что?». Да мало ли таких историй в наше время? Нынче другая обстановка, другие дела, другие люди. Что теперь вспоминать. И говорить об этом незачем. Подумаешь, частный случай. Это личное дело каждого.

А вот как раз с этим я и не согласен. У того, кто не помнит прошлого, не будет будущего. Это как раз прекрасно знают наши враги. Именно поэтому они и старательно перевирают для нас не только давние исторические события, но и события ближайшего прошлого, руководствуясь принципом «если хочешь изменить будущее народа, измени его прошлое».

 Да, судьба моих родителей, это капля в судьбе страны. Но судьба страны и собирается из этих капель. И наши родители влили святые капли своих судеб в общую жизнь страны. И всю свою жизнь посвятили её созиданию и защите. И я всегда буду помнить, что в семье моего деда из трёх сыновей двое все-таки вернулись с фронта, в том числе и мой отец. А единственный брат матери сгорел в танке. Вот поэтому меня всегда возмущают огульные проклятия некоторых наших патриотов, в том числе и православных, в адрес так называемых «коммуняк». Получается, что своими проклятиями эта публика просто гнусно гадит на могилу моих родителей, забывая при этом, что сами они вскормились при советской власти и получили от неё и бесплатное жильё, и бесплатное образование и бесплатное лечение и прочее, и прочее, и прочее. Просто чёрная неблагодарность. Да по образу своей жизни мои родители были в тысячу раз больше христиане, чем нынешние, формально держащие в руках ритуальную свечку. Одно слово – «подсвечники». А их огульные проклятия в адрес так называемых «коммуняк» уж очень подозрительно совпадают с такими же проклятиями со стороны либералов-разрушителей. И это совпадение наводит на определённые размышления.

Вот поэтому я давно взял себе за правило оценивать людей по их делам, а не по самоназваниям. А назваться можно кем угодно. Хоть православным, хоть демократом, хоть коммунистом, хоть либералом. Много мы их, таких самоназванцев, повидали за последние полтора десятка лет.

Просто нужно всегда помнить, что мы русские люди. И не тешить себя иллюзией, что даже если не будет Родины, то каждый из нас как-нибудь да выживет. Так могут думать только «легионеры-разрушители». У нас нет запасной Родины. Не будет Родины – не будет и нас!

Память о судьбах наших родителей, это повод задуматься о наших судьбах, о грехе нашего предательства своей страны и о её дальнейшей судьбе. В наше, тяжёлое для страны, время даже молчание, есть предательство, ибо молчанием предаётся Бог.

Поэтому я утверждаю, что судьба страны, это моё личное дело!

Это твоё личное дело! 

Это личное дело каждого из нас!