Размышления о глобальном проекте будущего

Тут вот какое дело: Сталин - жив. Нет, не в том плане, в котором «живы» Элвис Пресли и Виктор Цой, но в системных смыслах, которые определяют функционирование России как субъекта внутренней и внешней политики. Хозяин, как его звали при жизни более-менее приближенные, не оставил формального политического завещания, не определил преемника, однако устроил государство таким образом, что его облик незримо присутствует во всяком действе: от парадного ритуала до определения конкурентов в мировой политике.

С момента его смерти все советские и российские правители живут и работают в ощущении тоскливого интеллектуального сиротства, когда некому подсказать, что есть черное, а что белое и куда, собственно, следует двигаться. На некоторую самостоятельность претендовал Андропов, но, при всем уважении, его проект не был оригинальным, вернее даже вообще не являлся проектом, однако об этом позднее. Да и не было бы в том большой беды, если бы мир не изменился. На наших глазах происходят перемены тектонического масштаба и исчезновение СССР, как бы к этому не относиться, не запустило перемены, а обнаружило их наличие. Наша страна вообще имеет удивительное свойство раньше других на своей шкуре проявлять тенденции.

Парадоксальным образом многие оттенки происходящего видны в отношениях России и Украины. Они болезненны, порой ожесточенны, как это всегда имеет место в близкородственных связях, порой приобретают оттенок идиотизма на, казалось бы, ровном месте, но... . Место совсем не ровное. Визит Патриарха, который мужественно выполнял свое пастырское дело и старался, где мог и как мог найти, а порой и восстановить общий знаменатель, еще больше проявляет то обстоятельство, что эти земли разбегаются, что общего знаменателя как раз и нет. Причина не в произволе правителей и не в злокозненности элит. Все гораздо хуже.

Логика

Можно, конечно, подобно популярному Хантингтону, утверждать, что глобальная политика - это политика цивилизаций. Можно радоваться вместе с Фукуямой (хотя сейчас он уже изменил свое мнение), что история кончилась вслед за прекращением идеологического противостояния. Однако объяснить, почему явно цивилизационно близкие Украина с Россией разбегаются, а цивилизационно далекие Китай и США вполне уютно взаимодействуют я, например, в рамках данных теорий затрудняюсь. Многие пытаются, получается многословно, сопровождается огромным количеством подпорок и допущений, но все равно мало, что объясняет. Если развитие пойдет дальше в цивилизационной логике, то тогда - война, без вариантов. А если попробовать объяснить в другой логике?

Существует альтернативная теория, теория мировых глобальных проектов. Желающие войти в детали могут найти ее изложение, оно есть в разных местах в интернете. Согласно этой логике мир, по крайней мере, с определенного момента, развивался в конкуренции а, порой, и в противостоянии разных глобальных проектов. Проект - это не экономика, вернее не одна лишь экономика, а Надмирная Идея, в соответствии с которой должна быть устроена земная жизнь. Очевидно, что у каждого такого проекта есть претензия на исключительность и универсальность. Ему нужны не только идеи, но и «мышцы», поэтому у него непременно должна быть достаточно мощная опорная страна. С течением времени проект может слабеть и переходит в имперскую стадию, когда исходные смыслы либо искажаются, либо «подправляются» в угоду текущим политическим интересам элит.

Реально первой попыткой такого рода стало устроение жизни на Христианской основе. Византия реализовала восточнохристианскую модель. Западная Европа, позднее, заявилась со своей моделью и долгое время шла конкуренция между западным и восточным Христианскими проектами. Так продолжалось до XVI века, когда западный проект произвел «перезагрузку», сделать которую вынудил крепнущий капитализм. Протестантизм, особенно усилиями Кальвина, позволил подправить исходные смыслы в христианском миропонимании, а освоение Америки запустило «с нуля» эксперимент по реализации обновленного западного проекта.

В это время Россия стала преемницей Византии и превратилась в опорную страну для восточнохристианского проекта. Капитализм в России уперся в категорический отказ элиты менять исходные коды, и уже, было, собрался победить в ходе февральской революции 1917 года, но не смог. И вот тут самое интересное: в XIX-XX веках вызрел в Европе, но реализовался именно в России принципиально новый проект - Коммунистический или «Красный». Если до этого проекты хоть в чем-то напоминали друг-друга, имея сходный способ производства, то теперь между западным и красным в прямом смысле слова не было ничего общего.

За немыслимо короткий по историческим меркам срок - неполное столетие - оба проекта пробежали свою дистанцию пути до полного вырождения. Западный проект потерял Надмирную Идею и Христианство в нем остается лишь в качестве культурной компоненты, будучи принесено в жертву эффективности развитого капитализма, то есть корысти. Красный проект отказался побеждать капитализм, начал мямлить нечто про «мирное сосуществование», а потом и про «общечеловеческие ценности», не смог добиться более высокой производительности труда и качества жизни и был обречен, в сущности, уже в 60-тые годы. СССР вступил в имперскую стадию. До развязки оставалось недолго.

Торжествующий западный проект во главе с США попал в пикантное положение: его никто не оспаривает, развиваться ему некуда, разве что поглотить КНДР и Кубу, а предъявить новые смыслы он был не в состоянии. Вот уж, действительно, наступил конец истории.

Куда податься?

Раз целостный проект не работает, или работает плохо, то дальнейшее развитие осуществляется в подпроектах. В ряде случаев их границы действительно совпадают с ареалами цивилизаций, как это имеет место в случае с Китаем. При этом нет ни малейших сомнений, что эта, формально коммунистическая держава, стала лучшим учеником в школе западного проекта, установив фактический симбиоз с его лидером - США. Однако в большинстве случаев цивилизации взаимодействуют в более широких рамках. От страны к стране, участвующих в одном проекте, образ его различается, но иначе и быть не может.

Любая Надмирная Идея никогда не действует напрямую, а опосредуется. Сначала она накладывается на архетип народа, а потом встречается со способом производства, который тоже однороден только в самых общих чертах. В результате возникает образ жизни, неповторимый для каждой отдельной территории. Быть вместе, развивать один проект заставляет совпадение исходных кодов и - куда от этого денешься - необходимость выживать в конкретных политических обстоятельствах, искать наиболее комфортную среду.

Тут уместно вспомнить про Юрия Андропова. Существует немало свидетельств, что этот умный и трезвый руководитель хорошо понимал истинное положение дел в красном проекте. Как политик он также отдавал себе отчет в том, что проект просто так закрыт быть не может - элиты не дадут, осознавая перспективы своего исчезновения. Выход он видел в конвергенции между капитализмом и социализмом, модной тогда теории, заинтересованным сторонником которой являлся академик Сахаров. Отрешаясь от подробностей, скажем только, что она гипотетически могла позволить перемешать элиты, а устранению подлежали только необучаемые, вроде Красной армии. Иллюзорность этой теории выяснилась достаточно быстро, но уже при Горбачеве. Хотя любой скептик мог сразу сказать: кто первым сделает шаг, тот и проиграет. А с проигравшими церемониться не принято.

Конечно, проигравший это поймет не сразу, но, когда сообразит, естественно, озвереет, свидетельством чему была Мюнхенская речь Владимира Путина. Действительно, Россия оказалась в положении, когда рассчитывала стать полноправным супер-подпроектом, соучредителем новой ипостаси мирового устройства, в которой исходные коды, перемешавшись, привели бы к новой композиции сил и элит. Свою часть пути она пробежала, включая устранение необучаемых элит красной армии. Вместо этого, после - будем объективны - долгих колебаний западный проект предложил нашей стране присоединяться, но на общих основаниях. Изменяться сам он не считал нужным.

Это было несправедливо, довольно глупо, а потому обидно. Ну, на обиженных воду возят, как гласит народная мудрость, поэтому нужно думать, как быть дальше, а не продолжать эксплуатировать смыслы несуществующего более проекта. Это в исходных кодах руководимого Сталиным красного проекта США были главным ориентиром и основным вероятным противником. Сейчас невозможно ни понять, ни объяснить, в чем Соединенные Штаты могут быть противником свободной России. Ближайшим соседям тоже затруднительно понять, чего, собственно, от них хотят, когда требуют дружить не с лидером пока существующего проекта, а с бывшим хранителем красной веры. Кроме того, поблизости работают два вполне адекватных подпроекта - Европа и Китай - с которыми, по большому счету, у России реально тоже нет системного противостояния, если не придираться по мелочам.

Ей бы надо чихать на все это, да она бы и чихала, если бы мир оставался прежним. Рано или поздно Россия нашла бы себе здоровенную нишу в мировом разделении труда, не ограниченную энергоносителями, но времени на это уже не отпущено. Нужно резко менять все устройство России, ее перспективы и цели, настойчиво и страстно искать новый проект, однако это - сложно и хлопотно, а потому продолжается езда на старых смыслах, что не просто неадекватно, но уже просто смешно. Сталин-то умер на самом деле. Андропов тоже. Пора бы обратить на это внимание и начать соображать самим. К тому же, помирает и западный проект.

Что сказал Обама?

Элегантный и говорливый президент США много ездил в последнее время. Ездил, видимо, не просто так, а со значением. Он посетил ровно те места, которые проблематичны в проектном смысле и постарался донести до возбужденных его присутствием слушателей новый курс во внешних делах. Внутри страны использовался такой же принцип: ключевые позиции в ключевых местах для усиления эффекта, чтобы желающий услышать не заявлял потом, будто его не предупреждали.

Сказал он следующее:Америка продолжает оставаться сияющим градом на высоком холме, как заповедали отцы-основатели; Америка намерена сохранить свое лидерство, подавая пример всему остальному человечеству; если остальное человечество желает, чтобы сияние проливалось на него - милости просим; Америка не будет служить затычкой каждой бочке и устраивать дела за другое человечество, будьте любезны действовать самостоятельно, вдохновляясь примером; Америка стремится развивать свое технологическое лидерство, поэтому важнейшей темой является наука и образование; Америка должна укрепить свою производящую экономику и для этого ей нужно меньше финансовых спекулянтов, а больше специалистов, но конкретных - инженеров, например; Америка просит не тыкать в нее кулаками и тогда она протянет руку.

Знатные экономисты, давно и внимательно следящие за западным проектом, например, Михаил Хазин, достаточно точно сформулировали дилемму США. Либо доллар останется единой мерой стоимости в мировом масштабе и тогда протянет ноги экономика Америки, либо она займется собственной экономикой и тогда протянет ноги мировая финансовая система, основанная на долларе. Похоже, Обама объявил именно о втором варианте. На самом деле это заявление о провале имперской стадии западного проекта и США как его лидера.

Казалось бы, причем здесь Украина?

В российской истории Киев и Москва - понятия знаковые. При этом значение их едва ли не противоположно. Оба они олицетворяют проекты, связанные, в том числе, и с Православием, однако проекты разные.

Киевская Русь принимала Христианскую веру, примыкая к ведущему по тем временам восточнохристианскому европейскому проекту. Это был осознанный выбор, последовавший после изучения вариантов и глубоких раздумий. Киевская кафедра имеет особое значение, это, действительно, наш Иерусалим, как справедливо заметил Патриарх Кирилл.

Почему, однако, не Константинополь?

Наш Константинополь - это Москва. Москва заявила себя наследницей Византии, как опорной страны восточнохристианского проекта. Однако московский проект в значительной мере самостоятелен, поскольку имеет существенную азиатскую составляющую. В известном смысле, Москва наследует не только Византии, но и Орде. Самостоятельность и самодостаточность России московского периода позволила интегрировать иные культуры и архетипы и сформировать свой образ жизни. Это же обстоятельство сделало возможным развертывание на ее территории совершенно оригинального, незаемного красного проекта.

Особенностью московского периода является подчиненность духовных властей светским, и это было логично, ведь руководитель страны являлся и руководителем проекта. В западном проекте светское и духовное руководство было либо разделено (за духовное отвечал Ватикан), либо проектное руководство становилось коллегиальным, а, значит, анонимным.

После закрытия красного проекта положение сложилось, мягко говоря, непростое. Московская Россия никогда не существовала для себя, она всегда была опорной страной проектов. При этом процветание ее как страны было далеко не первостепенной задачей руководителей, а ограничивалось в интересах разворачивания проекта. Следовало хоть что-нибудь сказать в обоснование бытия Москвы как проектного центра, определить ее raison d'etre. Но что? Опять с надеждой посмотрели на церковь. А она разве могла сказать нечто новое, кроме как вспомнить традиционные братские связи и цивилизационную принадлежность народов?

Бывшие советские республики начали разбегание как раз по цивилизационной принадлежности. Прибалтика, с плохо скрываемой ненавистью метнулась в Европу, но у нее был весомый аргумент - США никогда не признавали ее вхождения в СССР. За ней, выдержав паузу, двинулись другие, в том числе Украина.

Часто говорят, будто Украина сделала европейский выбор. Нет, не так. Украина подтвердила свой проектный европейский выбор, спустя тысячу лет. Азиатскую составляющую, весь глобализм она с доброй душой оставила России. России было трудно в это поверить, мы рассчитывали, что прозвучит зов крови, но никакого зова крови нет, а есть только зов места.

Патриарх тонко почувствовал настроения в украинском Православии, поэтому он так, как бы шутливо, высказался о двойном гражданстве. А еще о том, что будет много времени проводить с украинскими православными. Как-то так получилось, что важнее оказалась со-поставленность, а не со-подчиненность. Это - очень современно, учитывая, как может меняться мир.

Глобализация только начинается

Нынешнему положению вещей есть еще одно объяснение. Согласно ему человек, Творение Божье создан, чтобы принять Божественную любовь. Это предопределяет наличие в нем колоссального эгоизма, страстного желания получить все мыслимые и немыслимые блага. А вот научиться он должен, наоборот, отдавать, чтобы стать подобным своему Творцу, который только дарит свою Любовь и ничего не хочет взамен. Вот эта логика, логика незаслуженного дара, постоянно получаемого человеком, жива в вере, но старательно вымарывается из ткани современных обществ. Ну, действительно, где вы найдете в экономических суждениях призыв думать не в категориях прибыли, эффективности, потребления, а в категориях служения, солидарности и совести? Да вас на смех поднимут, если вообще поймут, о чем речь идет.

Процветает иллюзия роста, иллюзия денег, бирж, фондов. Все это - фикция. Без предпринимательской воли, мотивированной не только наживой, но и моралью служения любой способ производства становится упражнением в алчности. Жизнь людей, вовлеченных в круговорот корысти, превращается в животное существование. Ничего, кроме разложения из этого проистекать не может.

На все, что до сих пор называлось глобализацией, можно наплевать и забыть. Пока разговор шел только о денежных потоках и иностранных инвестициях, а это, простите, чепуха. Подъем рождается в духе и только потом приходит в экономику и прочие полезные отрасли. Первичны не мышцы, а мозг и нет смысла подправлять форму, если не знаешь ее нового содержания, а содержание мы, пока, представляем себе весьма условно.

Однако ощущение мира, как целого уже есть. Это какое-то голографическое изображение, где каждая из частей несет информацию о предмете в целом. А раз уж есть ощущение, значит, будет и проект. Любой проект начинается с сетевой стадии, и современный мир открывает в этом смысле грандиозные возможности. А у кого накоплен богатейший опыт сетевых связей разного уровня и качества? Правильно, у Церкви. В этом смысле именно на нее нужно смотреть с надеждой и ожиданием.

Пока невозможно обрисовать основные черты грядущего проекта, не впадая в пафосные спекуляции. Понятно одно: безбожие закончилось, но нам еще предстоит преодолеть этно-социальную привязку существующих конфессий. Сказано же нам: «Несть ни эллина, ни иудея». Все, что разделяет, должно уйти. Разделение - это тоже проявление корысти, а ее мы сполна нахлебались в безумном, ужасном, но великолепном XX веке.