От рабства до шеромыжников

Главная задача Русского Национального Сопротивления: победить в столкновении цивилизаций. Часть 4

(Часть 1, Часть 2, Часть 3)

«Закрепляя успех» 

По ходу развития «всешутейной соборности» в 1697-98 годах Петр отправился в «Великое посольство» - впитывать ценности «европейской цивилизации». Сначала Петр очутился в Голландской республике (официальное название «Соединенные Штаты Нидерландов»), куда к тому времени стянулись изгои со всей Европы – протестанты и иудеи, построившие свое благополучие на финансовых операциях и торговле рабами, а вовсе не на «торговле специями». Сегодня это замалчивается, равно как замалчивается исторический факт, что крупнейшими работорговцы были выходцами из иудаизма[1]. Кстати, не случайно, что Голландской республике, управляемой «регентами» - наиболее богатыми торговцами,  - возник и первый частный «центробанк современного типа», - Банк Амстердама, ставший прообразом Банка Англии (привет от Ньютона), а затем и ФРС США. Из «Соединенных Штатов Нидераландов» Петр вынес принцип закрепления крепостничества – рабства для собственного народа.

 После Голландии Петр оказался в Англии - буквально через пару лет после создания пресловутого Банка Англии. Во время своей поездки он консультировался с английскими протестантами по церковным вопросам: «О широком интересе Петра I к церковной жизни Англии не только в её официальной, но и в её сектантских частях, сохранилось довольно много свидетельств. Он беседовал с епископом Кентерберийским и другими англиканскими епископами всё о церковных делах. Архиепископы Кентерберийский и Йоркский назначили для Петра специальных богословов-консультантов. К ним присоединился и Оксфордский университет, назначивший консультанта со своей стороны. Вильгельм Оранский, получивший английскую корону, но воспитанный в левопротестантском духе, ссылаясь на пример родной ему Голландии, советовал Петру сделаться самому «главой религии». В 1698 году Пётр заказал в Англии проект коллегий на случай введения их в России. В проекте имелась и коллегия, названная – «для пропаганды христианской религии». Для успеха протестантской пропаганды Пётр получил в 1711 году следующий совет: «хорошее управление может быть только при условии коллегий, которых устройство похоже на устройство часов, где колёса взаимно приводят друг друга в движение»». Так Петруша принял идею подчинения «непокорного православия» государству. Т.е. себе.

После возвращения в России «новый» Пётр уже плохо изъяснялся по-русски, что стало основой для распространения мнения, что «царя подменили, а вместо него приехал антихрист». Как бы то ни было, но «новый» Петр активно приступил к распространению «новых цивилизационных основ». 

Так, в 1699 году, во время страшного розыска и казни стрельцов, когда Петр, по словам А.С. Пушкина, был «по колена в крови» (на ряде дел существуют воистину изуверские резолюции Петра: «Смертью не казнить. Передать докторам для опытов»), для полковых древнеправославных священников мятежных стрельцов соорудили особую виселицу в виде Креста. Вешать священников старого обряда было поручено придворному шуту, наряженному православным иерархом. В это же время шло «освящение» дворца Лефорта, выстроенного на деньги царя, – с тем же глумлением над православными обычаями и использованием трубок вместо креста. Это место, Москве до сих пор пользуется дурной славой, и существует немало свидетельств очевидцев, встретивших тень танцующего Лефорта. 

Другими признаками распространения «морали» другой цивилизации, стало не только разрешение курения табака (порока, находившегося под контролем иудеев со времен высадки на Кубе переводчика колумбовской экспедиции Луиса де Торреса, - ставшего «отцом» господствующего еврейского влияния в табачной торговле[2]), но и активное распространение «Ветхого завета». Причем, «Пётр хотел печатать Библию двумя столбцами: в одном текст славянский, в другом — голландский. Новый Завет был так и напечатан. А потом заметили, что славянский перевод Ветхого завета не сходится с голландским и остановили это намерение»[3].

Так в 1700 году по личному указания Петра в России началась новая церковная реформа. Внешние последствия этой реформы известны – был учрежден «святейший синод», упраздняющий институт патриаршества, независимого от государства, священники встали в один ранг с чиновниками, получая зарплату от государства. Монахам же предписывалось не только «монашествовать», но и «исполнять звание». Церковь ввели в подчинение царю-реформатору, чьи реформы внутренне имели еще более «специфичное наполнение».

Основание первого высшего учебного заведения в Московском государстве – славяно-греко-латинской академии – Петр доверяет братьям-монахам Иоанникию и Софронию Лихуд, перед до этого обретавшихся в Константинополе, а обучавшихся в той же Венеции и Падуе. Среди советников Петра оказывается и взятый в плен лифляндский пастор Эрнест Глик, и швейцарский авантюрист Лефорт, и бесконечное количество других сомнительные личностей, включая масона Якова Брюса-«чернокнижка»[4], по преданиям являющегося потомком шотландского короля Роберта Брюса, в XIV веке основавшего Орден св.Андрея, объединившего остатки шотландских и английских тамплиеров. 

В 1712 году Пётр решил исправить текст «двуединой Московской Библии» 1663 года, и перепечатать её большим тиражом. Он поручил это «справщикам печатного двора», к тому времени работавшим под наблюдением митрополита Стефана Яворского. 

Стефан Яворский был уроженцем западноукраинского местечка Явора, вырос в православной семье, которая после раздела Польши в 1667 году оказалась в Россию. Образование начал в Киевской академии, продолжил его в католических училищах Польши, где принял униатство. По возвращению в Киев, он получил профессорскую кафедру в академии, а затем стал её перфектом. В 1700 году его свели Петром I, и последний «пожелал иметь его при себе». Стефана назначили местоблюстителем патриаршего престола, вопреки желанию русского духовенства и мирян, назвавших Яровского «поляком, обливанцем и латынянином». Но Стефан искренне принимает православие, после чего его отношения с русским духовенством сближаются. Но Пётр смещает Стефана и выдвигает нового фаворита – Феофана Прокоповича, которому перепоручил курировать распространение Ветхого завета.

Феофан родился в Киеве в семье торговца. Его дядя был ректором Академии, что позволило Феофану окончить её, и отправиться продолжать обучение за границу, в Рим. Там он принимает католичество и вступает в иезуитский орден. Он настолько преуспел в католическом богословии, что ему было предложено остаться научным сотрудником при ватиканской библиотеке. По возвращению в Киев Феофан ловко вернулся в православие и был назначен своим дядей профессором академии, получив возможность открыто проповедовать католические постулаты. После победы русской армии в 1709 году под Полтавой Феофану предоставляется возможность приветствовать Петра. Феофан «тогдашнюю победу сравнил с победой Самсона надо львом (лев помещался в гербе Швеции)». Выспренняя декламация послужила началом карьеры Феофана. Вскоре его вызвали в Петербург. 

Прокопович писал в то время своему приятелю-шляхтичу: «лучшими силами своей души я ненавижу митры, саккосы, жезлы, свещницы, кадильницы и т. п. утехи». Стефан Яворский, сумев получить тексты лекций Феофана, уличил последнего перед Петром I в пропаганде протестантизма, но достиг этим лишь собственной опалы. После этого Пётр назначает еретика Феофана епископом. Редакторы приступили к кодификации Ветхого Завета в 1713 году и заканчивают его в 1720-ом. 

Показательно, что архиепископ Феофан принимал участи в некоторых делах упомянутого «всешутейшего собора», попутно обсуждая с Петром проекты замены патриаршества «священным Синодом», и прочие церковные вопросы. Так на Руси народился новый тип архиерея – «прогрессивного и открытого», явно тяготеющему к протестантизму...

Разрушительная церковная «реформа» 

и последовавшие за ней погромные петровские преобразования справедливо могут рассматриваться как атака «жидовствующих сатанистов» и европейских безбожников на Святую Русь. Атака, надо признать, во многом увенчавшаяся успехом.

Эти события стали одними из один важнейших актов битвы Церкви Божией и синагоги сатаны. Погромные петровские реформы – это лишь социально-политическая проекция той духовной катастрофы, которая совершилась на Руси во второй половине XVII столетия. Петровские государственные реформы, финально культурно и мировоззренчески отделили элиту от народа. Что, в последствии, привело к формированию квазинациональной надстройки, зачастую не умевшую говорить на русском языке и получавшую образование вне России, либо от европейских гувернеров. В результате, в течении XVIII-XIX вв. российская элита фактически имела не сколь русские, но иноземные культурные корни, - немецкие, датские и прочие, пройдя период значительного французского влияния. Подъем национального самосознания начался с XIX века - после очистительной Отечественной войны с Наполеоном, показавшей, что фантастические представления о «чудесах западной культуры», «несколько преувеличены», когда иноземцы предстали даже не как опасные завоеватели, а как - 

Шеромыжники 

По данным филологов и авторов словарей русского языка, начиная с В.И.Даля: «Слово «шаромыжник» (или шеромыга) появилось в русском языке благодаря голодным наполеоновским солдатам, которые, отступая вынуждены были просить милостыню у крестьян и обращались к русским мужикам со словами chers amis («шер амии») – «дорогой друг». Повлияли и чисто русские слова «шарить» и «мыкать»» (Микитич Л.Д., Иноязычная лексика, Л.: «Просвещение», 1967).

Как пишет историк Николай Малишевский, французские фуражирные команды армии Наполеона поначалу «культурно покупали» провизию за фальшивые рубли. А потом стали просто грабить. Поэтому слово использовалось не как синоним попрошайки, а как название человека, который даром,  разбоем забирал все, что ему хотелось. Такая практика вызвала взрыв возмущения у крестьян, вылившийся в партизанскую войну. Тогда-то и появились первые пленные шаромыжники. Часть их отправляли в тыл, других распределяли по дворам в качестве бесплатной рабочей силы - восстанавливать сожженное и разрушенное.

В ХIХ веке больше половины Великой армии, с которой Наполеон двинулся в Россию, составляли не французы. На 297 французских батальонов пехоты и 38 тысяч французской конницы приходилось 304 батальона и 42 тысячи кавалеристов из других стран Европы. В июне 1812-го под наполеоновскими знаменами на Восток шагала вся тогдашняя цивилизованная Европа: французы, немцы, поляки, австрийцы, венгры, испанцы... Носители «двунадесяти языков» бодро «несли прогресс», маршируя по Смоленской дороге, по пути грабя, насилуя, убивая и сжигая все вокруг. И по этой же дороге через несколько месяцев они убегали назад. Превратившиеся в дезорганизованную и деморализованную толпу, наполеоновцы, как вспоминали позже в мемуарах выжившие, справляли всякую нужду не раздеваясь. Снять штаны и отойти в сторону для них было равнозначно смерти - от мороза (обессилевших и отстававших никто не ждал), казачьих сабель и крестьянских вил.

Мягко говоря, плохо пахнущие, голодные шевалье были просто счастливы попасть в  уцелевшие избы «варваров». Робко постучав в дверь, они канючили «Cher ami, кюшать...». И, как правило, «загадочная русская душа», несколько месяцев назад ограбленная этим же вонючим воинством, сжалившись, делилась с ним последним. Отъевшиеся и отогревшиеся носители цивилизации галантно представлялись «шевалье такой-то…».

Даже приблизительную цифру завоевателей, разбредшихся по необъятной Российской империи, выпрашивая милостыню и ночлег, царские власти не знали. Поэтому с января 1813 года в газетах стали появляться объявления на итальянском и французском языках с просьбой прибыть на сборные пункты. Объявления относились не к официально зарегистрированным пленным, размещавшимся в лагерях в Ярославле, Костроме, Калуге, Саратове, Вологде, Орле, Туле и на Урале, а к тем, кто во время бегства Великой армии остался в деревнях. С тех пор и появилось выражение «шерамыжник».

Чуть позже нашлись предприимчивые людишки, решившие сделать бизнес на живом товаре. Сначала «мусье» шел за 50 копеек. Вскоре цена подскочила вдвое. Из писем военнопленных известно, что некоторые помещики, купив «мусье» за рубль, записывали их в крепостные. В глазах российской элиты произошла серьезная девальвация отношения ко всему иностранному, включая и «финансовую оценку». Если в довоенное время француз-гувернер стоил тысячу рублей в год, то после толпы «гувернеров» были готовы на что угодно за еду и ночлег.

Точное число погибших и пленных наполеоновских солдат и офицеров неизвестно. На 1 января 1813 года, по данным Министерства юстиции Российской империи, только пленных насчитывалось более 216 тыс, среди которых 50-60 тыс. «шерамыжников», нашедших приют у населения. К середине 1814 года примерно 60 тыс. из них приняли русское подданство. Постепенно они женились на местных красавицах, создавая целые деревни на Витебщине и Смоленщине, многие оставались жить в городах. Последним «шерамыжником» Российской империи был Жан-Батист Савен, принявший после войны российское гражданство и умерший в 1894 году в Саратове в возрасте 126 лет. В похоронах, носивших общегородской характер, участвовали командующий округом, градоначальник и губернатор[5]. 

Переварив внешнее нашествие, Русская цивилизация не пережила нашествие внутреннее. Дало о себе знать внесение «обрезанских справ», постепенно подточивших Русскую Матрицы. Подъем национального самосознания оказался сбит в сторону переворотом 1917 года, при активном участии «глобального капитала» организованным  руками масонов и  «феминизирующихся пассионариев» из местечек, продвинувших на деньги «единокровной олигархии» учение марксизма, несущего все основные признаки «реформисткого иудаизма». В результате - 

Русскую элиту уничтожили

и подменили иудо-большевистской элитой, захватившей основные государственные посты, откуда в 1932-1937 годах их с мясом вырывали национал-большевики Сталина. Между тем, не оставшийся чистым в этой борьбе слушатель духовной семинарии, оказавшийся среди большевиков, начал восстановление Православия, прежде всего, вводя его матрицу социальных и экономических отношений в государство. Но он не довел этот процесс до конца. 

В 1991 году внуки и правнуки «комиссаров в пыльных шлемах» совершили «реконкисту», присвоив основные национальные богатства России, расплатившись ими же и со своими глобальными сородичами, спонсирующими процесс «либерализации». Русская цивилизация и ее морально-этические ценности, начали планомерно уничтожаться, вместе с народом-носителем[6].

Не случайно, что митинги против режима «латексного Путина», который «все никак не может определиться», ценности какой цивилизации ему ближе, проводили как социалисты, призывающие «назад в СССР», так и либералы, явные сторонники дезинтеграции страны. Но  этому «человеку из латекса» изначально нечего было сказать, он только играл на Русской матрице, будучи: «с эллинами – как эллин, с иудеями - как иудей». Поэтому нас сейчас вовсю и растягивают «космополиты»: «мобилизующие офисных хомячков» немцовы, боженырынски, троицкие, принявший иудаизм Кудрин, «русские националисты» Крайлин, Милов и прочие шендеровичи; другой конец растягивают «ностальгией по СССР» изначально иудейскому космополитическому проекту, где не было места русской национальности, но сумевшему сохранить Русскую Матрицу – правда, «не благодаря, а вопреки». При том, что социалистические движения изначально финансировались иудейским капиталом, допускающему геноцид по отношению к русским и казакам и уничтожившему цвет нации, сегодня сложно найти ему однозначную поддержку. 

В результате мы скатываемся в иудо-протестантскую цивилизацию с чуждыми для русской цивилизации ценностями:
- индивидуализма;
стяжательства и ростовщичества;
- правами собственности, возведенного в абсолют,
где «папуасам» оставляют «право» лишь поставлять сырье, ни в коем случае не выходя за границы, очерченные хозяевами «либерального дискурса», интересуя «хозяев» исключительно с экономической точки зрения.

В то время, когда для русской цивилизации характерны:
- общинность;
- нестяжательство и отрицание ростовщичества;
- совместное ведение хозяйства, средства производства, принадлежащие общинам/обществу;
- духовный и территориальный экспансионизм, когда народы вовлекаются в расширяющееся пространство на основании партнерства и дружбы.

Сегодня иудо-простестантизм явно подавляет Русскую цивилизацию, основанную на ценностях православия и традиционного ислам – поскольку их моральные и экономические воззрения не входят в противоречие друг с другом.  Поэтому мы должны говорить о Русском Национальном Сопротивлении, в которое войдут все Русские Народы.

Касательно еврейского вопроса

Широко распространен миф, что «дети невинны, аки ангелы». По сути, за родительским чадолюбием, мы не замечаем, что каждый ребенок, фактически, «рождается евреем». Ведь дети по своей сути эгоистичны, жадны, и далеко не всегда готовы делиться. Большая часть их моральных качеств закладывается нашим воспитанием. Опуская генетическую память и эпигеническое наследование поведения, мы должны признать, что мы сами закладываем моральные нормы для наших детей. Вопрос в том, что мы говорим о «морали для всех», в то время как иудаизм делит нормы морали – на мораль для своих (евреев или «людей»), и для чужих – «гоим» (или «не-людей»).  

Протестантская цивилизация, имеющая много общего с иудаизмом, спокойно говорит об уничтожении 6,5 миллиардов человек, планируя оставить не более 500 млн. Одновременно в современном мире, где материально превалируют цивилизация иудо-протестантизма, внедряется миф, что «евреем быть престижно». С падением иудо-протестантизма нам придется продумывать программу де-иудоизации, как это происходило в Германии в послевоенные годы.

Раны Раскола

Уже в 1765 году в «Увещании православной кафолической Церкви» митр. Платона (Левшина) признавалась православность старых обрядов и спасительность их употребления. В 1800 г. императором Павлом было разрешено и утверждено так называемое Единоверие, при котором старообрядцам, канонически подчиненным священноначалию РПЦ, дозволялось иметь священников для совершения богослужения по старому обряду. Ряд  положительных решений по  вопросу отношения к Старообрядчеству был принят церковными органами в 1906, 1918 и 1929 годах[43]. Поместный Собор РПЦ 1971 года, а РПЦЗ в 1974 году, подвели итог многолетней дискуссии по старому обряду, отменили анафематствования на старые русские обряды и они были признаны спасительными и равночестными новым обрядам. Но как быть с «новообрядцами», невольно вовлеченными в «жидовскую ересь», как и со всей РПЦ, под эгидой Ватикана начавшей говорить о «православном банкинге»?

В церковном погроме XVI-XVII в. находится духовный корень многих наших нынешних бедствий. И до тех пор, пока этот корень не удален, мы не можем рассчитывать на успех в деле очищения и в деле национального возрождения России. Очевидно, что нам нужно говорить о возврате к корням Православного Родноверия.

продолжение следует

_________________

[1] J. Marcus, 1952, «Jews», Encyclopedia Britannica, Vol. 13, p.57;
S. Grayzel, «A History of the Jew: From Babylonian Exile to the End of World War II», Philadelphia Jewish Publication Society of America, 1948;
W. White, «Who Brought the Slaves to America», While Publishing, 1966;
Barnes Review, «Who Really Engaged in the African Slave Trade» Sept. 92;
Marc Raphael, «Jews and Judaism in the United Slates; A Documentary History», New York: Behrman House, Inc. Vol. 14, 1983 (Raphael is the editor of American Jewish History, the journal of the American Jewish Historical Society at Brandeis University in Massachusetts)

[2] Г.Форд, «Международное еврейство»

[3] Сольский, указанное сочинение

[4] «Яков Брюс. Реальности и легенды», к.фил.н И.Грачева, «Наука и Жизнь», №3, 1998 г.; «Народное предание о Брюсе (Из воспоминаний моего товарища). Сообщ. М.Б.Чистяков», Русская старина, 1871, т. 4, № 8, с С. 167-170; «Колдун Петра Великого», Л.Усыскин;

[5]Николай Малишевский: «Как вели себя в России солдаты Великой армии Наполеона»

[6] последняя перепись населения показала, что только за прошедшие 10 «тучных» лет страна недосчиталась 2 миллиона человек, при этом количество русского населения сократилось на 4 миллиона. И это только официальные цифры, которые многие специалисты считают явно заниженными [43] Поместный Собор Русской Православной Церкви 30 мая - 2 июня 1971г., М., 1972