Кошелёк или жизнь?! - капитализм выбрал кошелёк...

Самое краткий ответ на вопрос «чем хрематистика отличается от экономики?» таков: формула роста доходности за счёт роста конфликтности. Поясняю на простенькой модели:

Если вы меняете шило на мыло, а оба предмета (чисто условно, по условию задачки) объективно стоят рубль, то вы меняете, в финансовом плане рубль на рубль, меру на меру стоимости. Ваша прибыль только в том, что вместо ненужного вам предмета за рубль у вас появляется нужный вам предмет за рубль. А как быть с доходностью? Её же в этой схеме вообще как бы нет (на практике есть, но минимальная).

Теперь, предположим, каким-то образом, обманом или насилием, вы выцыганили у жизни обмен одного шила на два мыла. Доходность каждой сделки, выраженная в рублях, повышается на рубль. Это очевидно, как и то, что в эту добавленную доходность заложен неизбежный, объективный конфликт, который так или иначе себя проявит.

Обманутым не нравится, что вы обманываете: и, как только они поймут схему обмана, они придут возмущаться. Изнасилованным не нравится насилие, и они точат ножи, сперва украдкой, а потом и…

И вот мы получаем схему американского мира после развала СССР:

доходы корпораций постоянно растут, но и растёт конфликтность, которая в них изначально, через хрематистику, закладывается. Чистая сделка обладает низкой доходностью, а чтобы доходность возрастала – нужно делать сделки грязными.
А значит, в обменном процессе, порождённом сперва явными преимуществами разделения труда, нет ни равенства сторон контракта, ни тем более доверия между сторонами. Слабую сторону сделки объективно обворовывают, а субъективно она чувствует по поводу этого нарастающий дискомфорт.

Но хрематистика – не экономика (домостроительство). Хрематистика – это наука (или искусство) загребать деньги любой для окружающих ценой, наука о максимизации прибыли частных лиц. А раз так, то хрематистика и не может, и не обязана снижать конфликтность в грязных сделках. Её не интересует вопрос – кто кого обидел? Её интересует вопрос – сколько с той или иной обиды прибыли можно наварить.

Когда хрематисты (или хрематики?) заводят свою вечную песнь о «советской бедности», «низком уровне жизни советского человека», то в основе их либретто лежит именно превосходство по прибыльности грязного дела над чистым. Все эти нытики озвучивают всего лишь общеизвестный факт, что воровство доходнее честного труда (иначе просто не было бы воров на свете, кроме клептоманов). И если ты будешь жить, никого не «кидая», не обманывая и не насилуя, а исключительно на честном и взаимно-добровольном обмене, то у тебя объективно получится нечто скромное, неброское на вид, даже если сытное и тёплое.

То есть экономика (за исключением редких случаев гениальности человека, когда исключительный ум или талант даёт исключительно-огромные, но при этом честные доходы) не может дать высоких доходов, потому что в ней ты час своего труда меняешь на час чужого. И, чтобы получить по обмену изделие, которое делалось час – тебе самому придётся потратить час своего труда. А в сутках только 24 часа, и без сна, отдыха – тоже не обойтись.

Это и определяет в экономике потолок доходности, потолок возможной зажиточности, который многих не устраивает: «почему я должен жить, как все? Я Сверхчеловек, они недочеловеки, с какой стати у нас с ними квартиры типовые?!».

И когда человеку не нравятся типовые квартиры, не нравится очередь, в которой нужно ждать квартиру на общих основаниях, и вообще не нравятся очереди (отражающие принцип равноправия в получении благ) – человек обращается к Хрематистике.

А Хрематистика – в чём её неувядающая привлекательность – даёт доходы существенно, принципиально выше, чем возможно в условиях эквивалентного обмена, предусмотренных экономикой.
Это как перейти с маленькой зарплаты на большую, уволившись и нанявшись на новом месте.

Предположим, что человек вытачивал стульчаки для унитазов, и все им были довольны, но получал он 100 рублей. А тут к нему подходит наниматель, и говорит: слушай, давай поедем убивать негров в Африку, буду тебе 1000 платить».

Разумеется, негры за это будут тебя сильно не любить. Со всеми вытекающими из конфликта последствиями. Но – 1000. А тут тебя все любят, и никто тобой не обижен – но 100…

Первое, что сделает нормальный человек – пойдёт к своему нанимателю, и скажет: «я не хочу так мало зарабатывать, меня зовут в Африку негров стрелять, там в 10 раз больше платят! Сможешь ты мне за выточку стульчаков платить тысячу?»

Работодатель разведёт руками и скажет: бро, у меня нет таких доходов, чтобы в 10 раз поднять тебе зарплату! Я тебе сколько могу – плачу, а больше не могу, извини…

И тут у человека начинается диссонанс между низкими доходами низкой конфликтности и высокими доходами высокой конфликтности.
Если кто не помнит, то это классика «перестройки»: наша страна нам платит мало, а вот в Нью-Йорке мы ходили бы в норке, и т.п. И нельзя сказать, что это враньё, потому что предприятия в состоянии эквивалентного обмена не могут платить своим работникам столько, сколько атаманы разбойничьих ватаг.

И ведь ясно почему: у атамана есть ЛИМИТРОФ. А у предприятия эквивалентности никакого лимитрофа нет. Оно меняет часы своего труда на часы чужого труда 1:1. Чтобы получить сделанное другим за 8 часов, тебе самому придётся отрабатывать 8 часов (исключение – продукция гениальных умов, но она погоды не делает).

А тогда чего ты удивляешься, что вам дали одинаковые квартиры? А с чего им быть разными, если вы труд меняли на труд 1:1?

Чтобы они были принципиально разными, нужно или чтобы один человек был гениален, или неэквивалентный обмен.

При неэквивалентном обмене фонды делятся неравномерно, и безо всякого роста фонда можно получить в нём гораздо более значимую долю, чем раньше. Но – её величество арифметика! – это будет сопровождаться сокращением каких-то чужих, иных долей.

+++

Погоня за безразмерной прибылью частного лица порождает насилие и обман просто потому, что ничего больше она породить не может. Рост прибыли – яичница, и её не пожарить, не разбив яйца.

Хрематистика – это двигатель. Чтобы на нём ехать – приходится смириться с выхлопом. Выхлоп у этого двигателя – параллельные сверхобогащению центра нищета и разруха на периферии.

Мы ездим на авто, зная, что отравляем воздух, но продолжаем ездить: очень нравится быть автовладельцами. Точно так же Запад знает, что отравляет собой всё на планете (и в физическом, и в моральном смысле), но продолжает это делать, потому что очень нравится миллиардерам оставаться миллиардерами.

И дело не только в деньгах: деньги, может быть, не самое для них важное. Самое для них важное – это ИММАНЕНТНОСТЬ их власти. Теоретически можно найти крупного советского начальника, который имеет власть не меньше американского главы корпорации, распоряжается не меньшими ресурсами, и т.п.

Но эта власть и ресурсы при нём не имманентны. Они получены от общества на тех или иных условиях, они не входят имманентно в «Я», в саму сущность организма. Должность – от слова «долг», и занимающий должность – должник, а не хозяин.

Перейти к эквивалентности обменов для этих людей, с рождения привычных к собственной запредельной исключительности – означало бы потерять самих себя. Отсутствие имманентного превосходства, превосходство только ситуационное, как у спортсмена на состязаниях (сегодня ты чемпион, а завтра другой) – пугает куда больше голода и холода.

+++

Именно поэтому для Запада «идти за деньгами» и «идти за ужасами» означает одно и то же.

Ты не можешь просто так сходить за деньгами, без ужасов. Если бы было такое место, где деньги лежат без ужаса, то все, кому нужны деньги, пошли бы туда и взяли их. А поскольку деньги нужны всем – то все бы и пошли.

Как это и было с «незавидной», «убогой» советской зарплатой – которую платили всем, желающим работать. Обеспечивая «серый быт» без блеска, но и без ежедневных сюжетов для фильмов ужасов. Спокойная жизнь, но низкая доходность...

А в хрематистике для сверхобогащения нужно сделать что-то ужасное, чего большинство людей бояться делать. Если оно не слишком ужасное, то тогда большинство не побоится его сделать, и никакого превосходства не получится.

Благодаря ужасам потолок доходов у человека исчезает, и личные доходы могут расти до бесконечности. Но вообразите, как истощило бы почву бобовое зёрнышко Джека из сказки, своей способностью расти до неба и выше облаков!

Доход – сам по себе хорошая штука, ему все рады, он в любом доме лишним не будет, и т.п. Но в хрематистике есть важный нюанс: рост дохода (радости твоего дома) связан с ростом рисков и конфликтов вокруг тебя.

Только в этом случае и говорят «деньги – зло», потому что ведь и школьнику понятно, что сами по себе деньги – никакое не зло!
Вот мы в жаркий день купили себе мороженое, газировки, какое же в этом зло? Это же добро, приятная радость! Человеку свойственно радоваться деньгам в кармане, а злу он бы радоваться не стал. Следовательно, не сами деньги зло, а тот способ, с помощью которого хрематистика их добывает для своего пользователя.

Наращивая доходы – наращивают и конфликтность вокруг их источников.

При чём это происходит как между людьми, так и между государствами, потому что схема везде одна и та же.

Рычаг дохода выжимается до упора. При этом ущемляются законность, мораль, человечность и т.п. положительные качества, известные цивилизации. Но если перестать их ущемлять – корпоративные доходы снизятся.

А в мире приоритета частной прибыли – это недопустимо.

Отчего всё идёт к тотальному взаимному уничтожению.
Если человечество не избавится от капитализма, капитализм уничтожит человечество.

Хрематистика в его основе – это система самоуничтожения человеческой цивилизации, рычаг, запускающий все прочие процессы уничтожения планеты: военный, экологический, запредельного социального неравенства и т.п.

В. Авагян

Источник