Не единый народ и даже не братья

Русско-украинскую войну я предвидел еще в середине 1990-х, говорил и писал о ее неизбежности. В ответ меня клеймили званием «хохлофоба» и крутили пальцем у виска. Сегодня мы стоим вплотную на ее пороге, и я не вижу возможности обратить события вспять и обойти этот опасный поворот.

Почему я считал и считаю эту войну неизбежной? Потому что об этом говорят законы науки этнополитики. Попробуем взглянуть на дело с этих позиций вместо традиционного политэкономического или геополитического подхода.

Что происходит на Украине в последние тридцать лет? Там разворачивается третья, завершающая фаза украинского этногенеза. Которая характеризуется тремя основными процессами: 1) достраиванием украинской этнонации и национальной мифологии; 2) созданием украинского национального государства (этнократии); 3) форсированным строительством украинской политической нации, когда представители различных народов, населяющих полиэтническую Украину, быстро и массово превращаются в украинских русских, украинских евреев, украинских венгров, греков, болгар и проч. Имеющих политическую (гражданскую) украинскую идентичность и являющихся патриотами Украины, готовыми защищать ее реальные или мнимые права и интересы. Внешне, зримо и наглядно, украинский этногенез проявляется как «украинизация (читай: бандеризация) всея Украины», коей охвачена в той или иной мере вся страна.

За минувшие тридцать лет украинский этногенез достиг огромных успехов. Если в 1992 году условная граница проходила по Днестру («украинство» замыкалось в рамках Галичины, и то не всей: напомню, что в том году Леонид Кучма выдвигался в президенты Украины и победил на прорусских и пророссийских лозунгах, а лидер украинских националистов Вячеслав Чорновил грозил ему отделением пяти – всего лишь пяти! – западных областей), то сегодня она уже перешагнула через Днепр и продвигается к Черному и Азовскому морям.

Процесс этногенеза объективен, его нельзя, невозможно развернуть вспять, его можно только силой ограничить территориально. Как это удалось сделать с русским Крымом. И пока не удалось – с русским Донбассом, вообще с Новороссией (благоприятный для этого момент был упущен в 2014 году).

Объективность этногенеза имеет в своей основе законы биологии, по которым каждый биологический подвид стремится стать полноценным отдельным видом. В данном случае бывший субэтнос некогда триединого русского народа («великороссы – малороссы – белорусы»), пройдя довольно долгий, более чем полуторастолетний, и весьма кровавый путь к обретению «незалежности и самостийности», успешно превратился в украинский этнос, отдельный от русского. Правда, пока еще не до конца, но дело явно к тому идет и непременно будет завершено. Особенно ускорился данный процесс после 2014 года, когда Россия и русские стали восприниматься на Украине как внешний враг номер один.

Но внимательный взгляд без труда увидит, что дело к этому шло очень давно. В 2013 году, буквально накануне Майдана, я посетил краеведческий музей Львова, где шесть залов посвящены именно пути обретения «незалежности и самостийности». Эти шесть залов – настоящая «Академия Русофобии», последовательной и беспощадной, отсчитывающей свое триумфальное шествие с начала Первой мировой войны, когда в августе 1914 года все основные общественные организации Галичины подписали совместный меморандум о поддержке Австро-Венгрии и о своей враждебности к России (тогда для войны с нею были созданы отряды «сичевых стрельцов»).

За тридцать лет через эту Академию Русофобии прошло уже не менее двух поколений. Напомню, что в украинском школьном учебнике по истории для пятого класса насчитывается четыре русско-украинские войны. И все дети Украины, в том числе русские по крови, языку и культуре, учат и сдают именно такую историю, где героями выставлены все предатели общерусского дела за 300 лет, такие, как Выготский и Мазепа, Петлюра и Махно, Бандера и Шухевич и др. Так что удивляться тотальной бандеризации Украины, захватившей уже и традиционно русские области, не приходится.

Тех же, кто продолжает нам талдычить о единстве и братстве русского и украинского народа, надо считать либо чудовищно некомпетентными и недобросовестными, либо попросту неумными людьми, прекраснодушными мечтателями, в упор не видящими очевидного: бандеровец русскому не брат. Эти люди выдают желаемое за действительное, морочат голову себе и другим пустыми иллюзиями под непрерывную канонаду ВСУ на Донбассе. Тем, кто мыслит трезво и не позволяет себе обманываться, следует крепко усвоить: национальное единство русских с украинцами – в прошлом. Оно ушло и не вернется. Таковы законы этнополитики.

Следует добавить, что провозглашая свою отдельность от русских и свое «небратство» с нами, адепты украинства неизбежно вынуждены выделять и подчеркивать все реальные и мнимые отличия украинцев от русских, отталкиваться от России во всем, подавлять любой намек на нашу общность даже в самих себе, не говоря уж об этнических русских на Украине. В первую очередь это касается основных атрибутов этничности: языка, веры и культуры. Поэтому русский язык, русская культура жестоко и бесчеловечно подавляются и вытесняются из обращения, а в области веры либо продолжается выдавливание «греко-католиков» (православных) – «римо-католиками» (униатами), либо культивируется раскол и отделение украинских православных от юрисдикции и вообще любого влияния Московской патриархии.

Любой украинский политик, на каком бы языке он ни думал, неизбежно будет продолжать и развивать именно такую политику, ибо так диктует ему вся объективная историческая ситуация финальной фазы этногенеза. Пример президента-лицедея Владимира Зеленского, радикально сменившего убеждения, предельно красноречив и убедителен. А, как известно, пример, поданный с вершины общественной пирамиды, всегда подхватывается слоями ниже. Так что можно утверждать: сегодня весь украинский политический класс морально созрел для войны с Россией, и отступать ему некуда.

Что же нам, русским остается – в России и на Украине? Готовиться к войне с «небратьями», больше ничего. Как это ни прискорбно. Любая пропаганда, направленная против данного тезиса, должна рассматриваться как фактор морального разоружения и капитуляции. Она не к лицу русскому патриоту. Пытаться противопоставлять идеалы интернационализма и «дружбы народов» чужому агрессивному национализму – глупо и контрпродуктивно.

Пока что Украина материально и духовно уже практически готова к войне с Россией, с нами. О России этого не скажешь (я согласен с тем анализом ситуации, который продуцирует Игорь Стрелков). Это значит, что когда война начнется, у украинцев будет изрядный гандикап, фора во времени и готовности. Меня встревожила статья о якобы едином русско-украинском народе, подписанная Путиным, но явно написанная «экспертами», которых я бы лично гнал вон из актуальной политологии. Встревожила потому, что она носит для населения и, что важнее всего, для армии России расхолаживающий характер, обезоруживает нас, обещает нам моральное поражение в войне. Как русским солдатам и офицерам стрелять в представителей ВСУ на фронте, если видеть в них своих братьев? А вот уж братья-то, прошедшие полигон Донбасса, выстрелят по нам без колебаний, будьте уверены!

Итак, повторю вечную римскую мудрость: хочешь мира – готовься к войне. В первую очередь – морально.

* * *

Предвоенная ситуация имеет непростые как внешний, так и внутренний аспекты. Потому что все видят, что Запад вдохновенно готовит и подталкивает Украину к войне, всей душой мечтая о том, чтобы схватка наших стран имела как можно более затяжной и смертоносный, радикальный характер. Одновременно Запад делает все, чтобы связать нам руки, нагромождая за фактором фактор, осложняющие нам вступление в войну и ее ведение, делающие проблематичной победу.

Поверхностный ум большинства политологов делает из этого вывод о необходимости «переиграть» Запад, ни в коем случае не поддаться на провокацию и увильнуть, уклониться от военного развития событий. Мол, раз нас к этому толкают, мы должны всеми силами сопротивляться вражескому сценарию.

Парадокс (и ловушка) заключается в том, что проблема русско-украинских отношений в принципе не имеет иного решения, кроме раздела Украины, отделения от нее Новороссии – от Харькова до Тирасполя включительно. А это возможно только через войну России с Украиной, каковая война поэтому на самом деле гораздо нужнее нам, чем Западу. Но этого понимания наш политический класс почти полностью лишен (голос политического маргинала Стрелкова – глас вопиющего в пустыне пророка).

Между тем, тот же политический класс и лично президент Путин понимают, что расслабляться нельзя, особенно с учетом ситуации в Белоруссии, и вынужден содержать у границ с Украиной хоть и бездействующий, но отмобилизованный контингент. В надежде удержать «братский народ» от решительного броска.

Это напрягает нас морально и материально и лишает возможности маневра. В частности, в Казахстане, где происходит такой же, только ускоренный этногенез казахского народа и полностью повторяется украинская история в отношении русского населения (я об этом недавно писал подробно). Вместо того, чтобы решить вопрос раздела Казахстана, который так же назрел и даже перезрел, как и на Украине, Россия вынуждена терпеть там дискриминацию и вытеснение русских, уже сокративших с 1989 года вдвое свое присутствие в новоявленной казахской этнократии. Поскольку позволить себе воевать на два фронта мы не можем, явно. Таким образом, еще не начав и не выиграв войну на Украине, мы, похоже, уже проиграли ее в Казахстане. А все потому, что в 2014 году воздержались от решительного броска через всю Новороссию к Приднестровью. И теперь нам все-таки придется воевать, но гораздо большими усилиями и кровью.

Но что корить себя за прошлое? Надо думать о будущем.

Глупцы полагают, что история предлагает людям выбор между плохим и хорошим. На деле выбор лежит между плохим и худшим, и ум состоит в том, чтобы правильно определить, где оно, это худшее, и предпочесть просто плохое.

Глупцы полагают также, что альтернативой войне явлется мир. Но и это не так. Ведь мир можно добыть двояко: через капитуляцию, как немцы в 1945 году, или через победу, как мы тогда же. Очевидный пример из недавнего прошлого: мир, которым гордится Горбачев и который был куплен именно ценой нашей тотальной капитуляции.

К чему я привел эти две простые истины? Да к тому, чтобы вновь повторить римскую мудрость: хочешь мира – готовься к войне. Нам вновь нужна Победа, как в 1945 году. Не для того, чтобы воссоединиться со всей Украиной, включая Киев – Боже упаси! Это обернулось бы нескончаемой партизанской войной, новой бандеровщиной образца 1940-х годов, с которой Советская власть справиться так и не смогла. Только многократно преумноженной в силу изложенного выше.

Нет, надо забрать свое (Новороссию) и не трогать чужого. Историческую Украину, пришедшую к нам с Богданом Хмельницким в 1654 году, как и Западную Украину, которую мы попросту не в силах контролировать, следует оставить украинцам. Но – проведенным через демилитаризацию и денацификацию, как те же немцы после нашей Великой Победы. Другого варианта я не вижу.

Кстати, о внутреннем российском аспекте войны с Украиной. Он, на мой взгляд, состоит в том, что такие результаты, как сдача нами Донбасса, неуспешное начало или, не дай Бог, поражение в войне, могут обойтись Путину очень дорого – потерей трона как минимум. А то и трибуналом в Гааге. И не нужно думать, что это коснется только нашей не слишком любимой политической верхушки, а простой народ, глядишь, даже выиграет от смены правительства. Никак нет. Мы все просто окажемся отброшены опять в 1990-е, лишимся даже половинчатого суверенитета, стабильности и порядка, вновь открыто превратимся в колонию, испытаем все прелести реванша либералов и т.д.

Хотят ли русские войны? Нет, конечно, не хотят, ведь война очень плохая вещь. Но поскольку другого выхода нет и не предвидится, то придется.

Отнеситесь к этому серьезно, пожалуйста. Иначе мне придется вновь заняться прогнозом, но с гораздо меньшей степенью оптимизма.