Никиткина правда. Предвыборная игра

Текст манифеста Н.С.Михалкова «Право и Правда», по преамбуле которого я высказывался в прошлой статье, если посмотреть на него с позиции политического заявления, вполне бы сгодился в качестве предвыборной речи кандидата в президенты России.

В нём много умных, мудрых, нужных, своевременных и просто красивых слов, трогающих душу простого российского обывателя. И можно было бы закрыть глаза на обнаруженные в тексте огрехи, неопределённости, призывы к долженствованию, если бы они исходили от кого-то иного, а не человека, допускавшего себе бить ногой по лицу беззащитного человека, и который в 1994 году на заседании «Круглого стола» в «Горбачёв-фонде» говоря о советском периоде и месте бывшей «элиты» царской России в нём произнёс: «Мы вынуждены были притворяться чумазыми, чтобы иметь власть».

Как знать, возможно, за это время Никита Сергеевич сильно изменился и подверг кардинальному пересмотру свои взгляды? Однако текст манифеста, сведения из жизни и работы кинорежиссёра, а также ситуационный контекст, витающий вокруг активной деятельности Михалкова, настойчиво гонит эти предположения прочь.

Невольно возникает мысль, что сам манифест служит не только личным целям автора (если через них будут реализованы и цели общественные с приемлемо-полезным результатом, то думаю, Никита Михалков не будет этому возражать), но и запускает нетранспарентную «элитную» игру. Оставляя в стороне его предполагаемые притязания на публичную власть (ведь, в конце концов, дело это для него практически неподъёмное), следует отметить, что сам текст подан в таком виде, чтобы непременно составить благоприятное впечатление об авторе его и чтобы противоречия, разбросанные по различным частям текста, при их обнаружении были признаны несущественными. Основная линия, по мнению автора манифеста, должна прослеживаться чётко – «элита» озаботилась не только хлебом насущным для населения РФ, но и метафизикой бытия.

Но не все согласны довольствоваться общей картиной, кое-кого интересуют и детали, ведь дьявол, как известно, кроется именно в них. А потому я, держа в уме будущие президентские выборы и возможную проблематичность сохранения Путиным власти, посчитал нужным подробнее остановиться на выявленных противоречиях и просто несуразностях, чтобы последнему и Ко было понятно, что пора политических игр заканчивается (дальше «отступать» уже некуда – «позади Москва»), а потому, если он желает сохранить рычаги воздействия на внутреннюю и внешнюю ситуации, то следует не только быть ближе к народу, источая целебный бальзам на его израненную душу, но и реально обрести концептуальную властность, чтобы это лекарство не выдохлось в очередные пустые декларации, а оказало исцеляющее воздействие на всю нашу российскую действительность.

Существуют некоторые сомнения в искренности пожеланий отражённых в манифесте, и это я попытаюсь показать в данной статье. Само его появление больше походит, как я уже успел заметить выше, на начало масштабной PR-кампании. В поддержку этой версии говорят некоторые текстовые особенности манифеста. Так бросается в глаза то, что Михалков говорит не столько от себя лично, сколько, как можно предположить, от группы лиц, которые с ним солидарны – автор вещает с позиции «мы». Однако под «мы», как можно убедиться далее, по всей видимости, скрываются не Михалков и его читатели, а те, кто готовил этот текст, хотя у него вроде бы автор один (так в одном месте наличествует такая фраза: «Серьезного размышления и справедливого политического и социального решения требуют, на наш взгляд, «больные экономические вопросы»: о «природной ренте» и «банковском ростовщичестве»). Это может объяснять и то, что в тексте присутствуют смысловые противоречия, которые могли бы иметь место только в двух случаях, - если бы у автора была «каша» в голове, или если бы текст писали как минимум два человека (вполне возможно, что и больше), которые записи друг друга читали «по диагонали» или не читали вовсе. Один человек, да ещё трудившийся над текстом целый год, должен был бы «вылизать» его так, чтобы в нём отсутствовали внутренние противоречия, а оглашения сделанные по тексту соответствовали бы умолчаниям, плавно вытекающим из оглашений.

Но как бы то ни было, анализируя текст манифеста, я буду считать, что авторство принадлежит Михалкову, а значит и обращаться буду именно к нему.

Также, чтобы неоправданно не увеличивать масштабы данной статьи буду останавливаться только на самом главном с моей точки зрения.

Итак, Михалков пишет: «Внутренняя свобода, или ПРАВДА, — дар Божий. Она сопряжена с нравственной ответственностью и требует от человека жизни «по совести»». Вроде бы всё хорошо и правильно – Бог обеспечивает человеку канал общения с ним, который реализуется посредством внутреннего «чувства» (механизма) самоконтроля известного под названием «совесть». Посредством совести Бог подсказывает человеку, как следовало бы или следует поступить в том или ином случае, на то и смысл слова – совместное ведение (со-весть). Это и есть реализация Божьего промысла и через это обретение внутренней свободы (совестью водительство Богом данное) человеком утверждается на Земле Правда.

Казалось бы, что и понятие Право, являясь однокоренным с Правдой, должно иметь свои корни в последнем, однако что мы читаем: «Внешняя свобода, или ПРАВО, — не только способность человека поступать так, как ему заблагорассудится, но и публичная обязанность отвечать за свои поступки в границах установленных обществом и поддерживаемых государством обычаев и норм». Эти слова никак не связаны с Правдой. Сама Правда может быть в этом случае грубо попрана нормами, установленными глубоко безнравственным обществом или государством, своим диктатом перешагнувшим через глас общественности, что мы и наблюдаем сегодня у нас в стране. Да и человеку может много чего заблагорассудиться – не только доброе. А между тем нарушение норм и обычаев порочного общества отменяет требования к человеку живущего по Правде отвечать (тем более – публично) за поступки противоречащие общепризнанной морали: «Богу не грешен – царю не виновен!». Кроме того «способность» в данном контексте следовало бы заменить на более подходящее слово «возможность».

Таким образом, Никита Сергеевич должен был написать примерно следующее: «Внешняя свобода, или ПРАВО, — не только возможность человека поступать так, как ему велит его совесть, т.е. по Правде, но и публичная (а также внутренняя – перед самим собой и Богом) обязанность отвечать за свои поступки, выходящие за границы установленных обществом и поддерживаемых государством не противоречащих Божьему промыслу обычаев и норм». Кто-то скажет: «мелочь…». Отнюдь. В таком деле мелочей не бывает. Однокоренные понятия Правда и Право должны быть связаны друг с другом, а не отрицать друг друга. Если в голове у Никиты Сергеевича такое калейдоскопическое понимание принципиальных мировоззренческих и концептуальных вопросов, то что можно сказать о вещах менее важных? Даже само заглавие манифеста говорит о том, что Право имеет приоритет над Правдой. Это означает, что такая трактовка Права могла быть дана намеренно (видимо расчёт мог быть сделан на то, что мало кто будет глубоко размышлять о Праве, после такой «громкой» Правды), а потому о Правде стоит забыть.

Идём далее и видим, что такой казус на мировоззренческом уровне, как мне представляется, не случаен. Так Михалков обращает внимание, что: «Первое, что нам необходимо, — это установление и поддержание законности и правопорядка в стране». А я то думал, что первое, что нам необходимо это концептуально определиться: мы с Богом вообще или нет. Если нет, то слова о Правде и Праве теряют свою ценность. Ведь не считает же и впрямь уважаемый Никита Сергеевич, что западная культура соответствуют критериям праведности? А если он так не считает, то надо бы понимать, что закон в России охраняет от посягательств библейскую концепцию управления выраженную в западной культуре, которую либерал-демократы всеми правдами и неправдами пытаются насадить в стране на протяжении уже двух десятилетий. Выходит, что не к законности надо призывать, а к установлению самодержавия в русле Промысла с последующим приведением в соответствие законодательно установленных норм и концепции управления. Без этого все меры, предложенные «патриархом» отечественного кино принимают характер пустых благих пожеланий.

Второй мерой режиссёр видит «обеспечение культурной и национальной безопасности». Здесь сразу стоит обратить внимание, что Михалков будет ещё много раз прибегать к понятию «нация». Он будет говорить о русской нации, о национальном государстве. Но при этом у него будет выпадать из внимания (и понимания соответственно) то, что русские – это не нация, а народ объединённый одной миссией: Правду на Земле утверждать или по-другому – Жить по справедливости (русский – прилагательное, отвечающее на вопрос «какой?»); а Россия не национальное государство, а Русская многонациональная региональная цивилизация. Желая сделать из России национальное государство, Михалков соглашается с тем, что со временем этносы и народности, проживающие в границах РФ, будут лишены своей идентичности (языка, истории и пр.), а с нею и возможности относить себя к тому или иному этносу (например, как это сейчас реализовано во Франции, где есть только французы, но не осталось тех многочисленных этносов, которые когда-то причисляли себя к франкам, галлам или пр.). Но более того, он соглашается с «скукоживанием» России, т.е. с потерей Русской цивилизацией своих исконных территорий: «У нас новые государственные границы: на Кавказе — как в начале XIX века, со Средней Азией — как в середине XIX века, и, что намного драматичнее для нас, с Западом — как в 1600 году, то есть после царствования Ивана Грозного».

Если же с учётом этого присмотреться к словосочетанию «национальная безопасность», то нельзя не отметить его абсурдность – о какой национальности идёт речь? Чью безопасность будем обеспечивать? Кто угрожает? Как мне представляется, в данном случае наиболее корректным выглядит словосочетание «общественная безопасность», не правда ли?

Что касается «культурной безопасности», то возникает закономерный вопрос: «на страже какой культуры мы должны стоять – западной или Русской?». Нельзя оставлять такие вопросы в умолчаниях, ведь учитывая состояние концептуальной неопределённости, так и не преодолённое кинорежиссёром, получается, что он берётся защищать западную культуру в России, а это обесценивает всё намерения автора манифеста по спасению России, ведь в русле данной культуры мы медленно, но верно шагаем в инферно.

Третья мера из-под пера кино-«дирижёра» вышла в таком виде: «рост “благосостояния для всех”». Не знаю, специально ли, но автор сказал то, что сказал, взяв фразу «благосостояния для всех» в кавычки. Для тех, кто его юмор не оценил, поясню: расти благосостояние будет по-прежнему не у всех. Эти кавычки – как говорится из разряда «оговорок по Фрейду».

«Четвертое — восстановление чувства гордости и ответственности за свою страну» - так видит следующую меру Михалков, которую следует реализовать для возрождения былого величия России. Не знаю, у кого он собирается восстанавливать данные чувства (возможно у тех, благосостояние которых будет расти прежде набранными темпами, в т.ч. и у автора манифеста), но уж точно простые российские обыватели после первых трёх мер будут плеваться во все стороны от переполняющей их «гордости» и всячески будут избегать какой бы то ни было ответственности за те действия, которые они не совершали, т.к. попросту были выброшены из общественной жизни, благодаря, в том числе, и третьей михалковской мере.

Пятая мера после всего вышеизложенного вообще представляется некой издёвкой над россиянами и их чувствами: «гарантирование социальной справедливости и социальной защиты граждан, а также отстаивание прав и свобод наших соотечественников, проживающих в ближнем и дальнем зарубежье». О какой справедливости можно вообще говорить, после того как творец манифеста не только не определился концептуально, но и оставил в умолчаниях столько важных вопросов. Он что – права лондонской русскоговорящей «элиты» собрался защищать, или, быть может, тех, чьи предки покинули Россию во время революции 1917 года и так до сих пор не вернулись? Так кого именно? А может быть стоит восстановить территориально государство (в границах СССР) – тогда и вопрос защиты соотечественников из ближнего зарубежья отпадёт сам собой. И в чём выражается эта социальная справедливость? В росте «благосостояния для всех»? Вопросы, вопросы, вопросы…

Возможно, критически мыслящий читатель возразит, что де это я сам раскрыл подобным образом умолчания, а Михалков к этому никакого отношения не имеет и ничего подобного не вкладывал в смысл написанного. Соглашусь, но лишь частично, - умолчания то раскрыты мной, но в рамках той информации, которая изложена в манифесте и сопутствует ему контекстуально.

Я ни в коей мере не против возрождения России – даже двумя руками за! И я совсем не против личного участия господина Михалкова в этом чрезвычайно важном и давно назревшем деле. Но ведь в таком случае к данному делу надо подходить вполне серьёзно и ответственно, говоря по существу и без умолчаний, до неузнаваемости искажающих смысл сделанных в манифесте оглашений. Каждый знаком с фразой Черномырдина, довольно точно иллюстрирующей это утверждение: «Хотели как лучше (по оглашению), а получилось как всегда (сделанное оглашение было аннулировано сопутствующим ему умолчанием)». Но видимо во время написания манифеста Михалкову приходилось решать множество других более важных вопросов (как-то обложение данью населения России, через «авторский процент» от продажи дисков и электроники, лобби госзаказа на кино в размере почти 5 млрд. рублей или выбивания 1 млрд. долларов на «возрождение российского кино»), что помешало ему в полной мере уделить внимание манифесту. Но в таком случае следовало ещё немного поработать над записями, а не выкладывать их в таком виде в сеть – дело ведь, как никак, серьёзней некуда. И время, пожалуй, ещё есть. Или благодаря лужковской отставке уже нет?

Продолжение следует.

Емельян Разумеев