Дела семейные и не только…

Знаете, мне самому не совсем нравятся некоторые автобиографические рассказы о, зачастую, сугубо личных проблемах и взаимоотношениях. Особенно рассказы так называемой «творческой» или «научной» интеллигенции. Эти повествования, как правило, отличаются своей мелочностью, бесконечностью и нудностью. Кто кому, что и о ком сказал, какую осетрину рассказчик ел и какой коньяк пил, куда ездил и как ему препятствовали в этом власти, кто плюнул в физиономию ему, и кому в физиономию плюнул он, и так далее, и так далее, и так далее... В общем, рассказывают все эти «либероиды», отрастив «щёки шире плеч», что у них не было продуктов при Советской власти.

Я же постараюсь представить только основные моменты по существу. И надеюсь, что вы меня простите великодушно за то, что я опять ссылаюсь на семейные материалы.

Итак.

У моего деда по отцу было три сына и две дочери.

Выше фотография сыновей.

Слева направо (от вас). Михаил, Павел (мой отец), Иван. Все трое были призваны в армию и направлены на фронт.

Михаил был на фронте простым пехотинцем-окопником. После войны вернулся домой (а не в Гулаг) и работал экскаваторщиком. Со временем по возрасту перешёл на работу в ПТУ обучать молодёжь экскаваторному делу.

Иван служил в противотанковой артиллерии. Погиб.

Павел (мой отец) после призыва был направлен на ускоренные курсы военных фельдшеров. На фронте был военным фельдшером стрелкового полка, а потом артиллерийской батареи. В 1943 году вступил в партию. Дошёл до Берлина. По его свидетельству, их часть стояла в четырёх километрах от Берлина.

По окончании войны получил предложение командования части направить его на учёбу в г. Ленинград в Военно-медицинскую академию им. Кирова. По его рассказам, после окончания войны очень много людей с фронтов направлялось в учебные заведения. (А не в Гулаг.)

Он дал согласие. (Хотя в школе не думал быть врачом и мечтал быть строителем.) И прямо из-под Берлина он поехал в Ленинград.  

По приезду, получил комнату в общежитии в г. Пушкине и стал очень напряжённо готовиться к вступительным экзаменам. Он рассказывал, что наплыв абитуриентов со всех фронтов был просто невероятным. (А не по лагерям.) Гораздо больше, чем в последующие послевоенные времена. Поэтому, отсев претендентов был просто жесточайшим. Приёмная комиссия не принимала во внимание никакие заслуги и награды, включая звёзды Героев Советского Союза.

Наконец, экзамены были успешно сданы и отца зачислили на первый курс академии.

Кстати сказать, с фронта в качестве трофеев отец привёз всего лишь пистолет «вальтер» и маленькую красивую металлическую коробочку для хранения губной помады с зеркальцем в крышке. После приказа по академии сдать всё незаконное оружие, пистолет пришлось сдать. А коробочку отец подарил моей матери.

Моя мать училась в школе с моим отцом в одном классе. И ждала его всю войну. После поступления его в Военно-медицинскую академию, приехала к нему в Пушкин. Вот там я и родился.

После этого, нашей семье дали маленькую комнатку в так называемых «Красных казармах» недалеко от Финляндского вокзала. Это жильё представляло собой длинный коридор с расположенными по обеим сторонам маленькими комнатками и общей на всех кухней в конце этого длинного коридора. Отец своими силами заделал огромную дыру в потолке, пробитую при бомбёжке и мы поселились в этой комнатке.

За время учёбы отца мы достаточно обжились в Ленинграде. Отец учился очень хорошо. За время учёбы получил звание капитана. Они с матерью стали даже ходить на курсы бальных танцев, открытые при академии.

Но вот, закончились годы учёбы. Благодаря свой великолепной успеваемости, отец получил предложение остаться на кафедре в академии.

Однако он добровольно (ДОБРОВОЛЬНО! А не под давление НКВД или «заградотрядов») подал заявление с просьбой о направлении его на наиболее трудный участок военной службы. Заявление его было удовлетворено. И он получил направление в погранвойска.

Направлен он был в Восточный пограничный округ. И наша семья, в 1950 году, прямо из мирового центра культуры – Ленинграда, поехала на окраину Российской Империи, в Восточный Казахстан. А мне в это время было 4 года.

Первое наше место службы, это пограничная комендатура в глухих горах под названием Урыль. Комендатура имела свои склады. И часть этих складов была отгорожена в виде небольших комнат и отдана под жильё офицерам.

Климат резко континентальный, сухой. Зимой до минус 30 градусов, летом до плюс 30. Ландшафт – сплошные горы, поросшие лесом. Очень много кедрача. Пути проезда зимой заметались снегом, а вертолётов в то время не было. Снега было столько, что иногда отец утром вылезал через форточку, брал лопату и отгребал снег от дверей, чтобы их можно было открыть.

Отец получил коня, хотя, по его свидетельству, за всю войну ему никогда не приходилось даже сидеть на лошади. И в одиночку ездил по заросшим лесом горам на фланговые заставы. Приходилось даже ночевать зимой в горах.

В этом описании я не хочу подчеркнуть исключительность моих родителей. Так жили все. Это была обычная нормальная человеческая жизнь. Не было никаких разговоров о «правах человека», отсутствии «демократии», о «сорока сортов колбасы» и об отсутствии «цветных презервативов». Все эти абсурдные извращенческие понятия придумывала так называемая «диссидентура», психически ущербная московская, да ленинградская «кухонная интеллигенция», озабоченная своими половыми проблемами. А там, на окраине Великой Российской Империи жили психически и физически здоровые люди. И все они понимали необходимость и важность своей службы. Более того, каждый осознавал собственную необходимость для народа, страны и государства именно на том месте, где он служил. И, несмотря на отдалённость территории службы, каждый ощущал себя неотъемлемой частью народа, страны и государства, которым он служил. И чувство единой страны олицетворялось в слове МЫ!

Потом нас перевели в Зайсанский погранотряд, где нам дали отдельно стоящую небольшую земляную постройку без сеней с земляным полом и выходом прямо на улицу. А зимы там суровые. И лишь потом, мы переехали в комнату, где раньше помещался маленький гарнизонный магазинчик и для которого построили отдельное здание.

Далее отца перевели в Бахтинский погранотряд, где наша семья жила в маленькой комнате с общей кухней.

Потом был Панфиловский погранотряд. Там нам дали две небольшие комнатки с общей кухней. И лишь спустя пару лет, мы переехали в отдельную квартиру в деревянном двухэтажном доме.

В общей сложности, по границе мы «пропутешествовали» десять лет. И за всё это время у нас даже не было своей мебели. На каждом новом месте службы, отец получал на складах казарменные койки, столы, стулья и какой-нибудь шкаф. Естественно, что при переезде, всё это сдавалось, а на новом месте всё месте всё снова получалось. Отопление везде было печное. Топливо – дрова, уголь. С собой у нас всегда была ручная швейная машинка, керосиновая лампа и керосинка, впоследствии керогаз (сейчас вряд ли кто знает, что это такое). Никаких холодильников и газовых плит. Летом, свой огород, зимой – продуктовые запасы в погребе. Ни водопровода, ни горячей воды, ни канализации в доме. Туалет на улице.

И лишь в 1960 году отца перевели в окружной госпиталь погранвойск в г. Алма-Ату. Сначала мы жили тоже в комнате с общей кухней. И лишь спустя год, получили отдельную двухкомнатную квартиру, площадью 23 (10+13) квадратных метра на четвёртом этаже кирпичного четырёхэтажного дома.

Вот только тогда, мы обзавелись собственной мебелью. 

В своё время, ещё в 1957 году отец был направлен в Москву на курсы усовершенствования врачей по специальности хирурга. И при переводе в Алма-Ату, получил должность старшего ординатора хирургического отделения окружного госпиталя погранвойск. Впоследствии стал начальником этого отделения, получил звание заслуженного врача Казахской ССР и был ведущим хирургом округа. Десять лет проходил в звании майора, которое получил ещё на границе. Закончил службу в звании полковника. (Выслуга, с учётом фронтовых – год за два и высокогорных застав – год за полтора, в общей сложности 50 лет.) Но остался в госпитале на вольнонаёмной должности хирурга-травматолога.

Моя мать, окончив Ленинградский химико-технологический институт молочной промышленности и, будучи по образованию технологом, все годы службы отца старалась не прерывать трудовой стаж. Работала где придётся. В финчасти, в библиотеке. И лишь в Алма-Ате стала работать по специальности на городском молочном комбинате.

Вот так мы жили и служили.

Я совершенно не героизирую своих родителей. Там, где мы жили, так жили все. И совершенно не считали что это какие-то сверхчеловеческие трудности, а они все герои. Это была нормальная человеческая жизнь здоровых людей, которые чувствовали себя необходимыми своей стране, своему народу и своему государству.

Кстати сказать, некоторые наши офицеры за время службы строились и оседали там, где они служили. Например, Панфилов, это очень благодатное для жизни место с благоприятным климатом.

И вот теперь, некие животные особи, прорвавшиеся к власти в стране посредством чудовищной государственной измены и государственного переворота, депортировали, а, проще говоря, выбросили в новые эрзац-страны, всех людей, служивших, работающих и живших за пределами административных границ РСФСР.

И вместе с этими людьми депортировали построенные ими дома и дороги, заводы и фабрики, города и космодромы и прочее, и прочее, и прочее...

Чудовищно, но «они» умудрились депортировать даже могилы наших предков. Так что, могила моих отца и матери, похороненных на территории своей Родины, теперь находится за границей, на территории иного государства. И я не смирюсь с этой ситуацией никогда и ни за какие сладкие «коврижки».

Я ещё раз прошу вас извинить меня за столь пространное отступление от заявленной темы. Но, во-первых, это, всё-таки, имеет отношение и к социальной психологии, и к высшей социологии. А во-вторых, очень уж невыносимо слышать непрерывную государственную ложь, так обильно льющуюся на мой народ и историю моей страны.

И в противовес словоблудию этого скотоподобия, когда оно равняет Сталина с Гитлером, я привожу вам слова великого скульптора Коненкова, который писал Сталину в августе 1941 года из заграницы: «Сейчас Вы во главе светлых сил, небесного воинства, сокрушающего тьму. Вы – новый Навуходоносор, разрушающий силы зла».