Египет. Эпоха Г. А. Насера. Воспоминания военного переводчика. Часть 6. Советские ракеты у дашурских пирамид.

Что происходило в экономике и политической жизни страны пребывания я уже рассказал в первой части — «ЭПОХА ГАМАЛЯ АБДЕЛЬ НАСЕРА (1952-1970). 1. Начало строительства арабского социализма. Воспоминания военного переводчика». Она опубликована около месяца назад.

———————————————————————————————————————

Предисловие
Решил продолжить публикацию своих воспоминаний.  В первых пяти главах, уже опубликованных на сайте, я включил только материалы, относящиеся к Египту эпохи строительства арабского социализма и к столетней годовщине народного вождя всех арабских трудящихся — Гамаля Абдель Насера. 
Два события подтолкнули меня к этому шагу: первое — гибель нескольких десятков русских военнослужащих в Сирии на этой неделе. Такого огромного количества расстрелянных нагло, без боязни международного скандала в сирийской пустыне 
В советские времена в арабских странах ни одна самая агрессивная держава Запада не решилась на такое преступление против советских воинов. Бывало, что погибали и наши советские офицеры, летчики. Война есть война. Но чтобы так дерзко расстрелять русских бойцов на марше!? Тогда на такую подлость не решилось бы ни одно правительство в мире. СССР боялись. Боялись неминуемого возмездия. Россию, ослабленную постоянным грабежом и скованную утратой всего народно-хозяйственного комплекса, не боится сегодня ни одна держава в мире!?
Второе событие — грязная со стороны властей предвыборная кампания. Продолжается 30-летняя оголтелая антисоветская пропаганда. Власть пытается безжалостно вытравить из памяти русского народа правду о славной советской истории вообще и о моем поколении шестидесятников в частности. 
Мы родились до Великой Отечественной войны и закончили вузы в начале 60-х. Мое поколение шестидесятников — это миллионы людей разных национальностей. 
Многие из нас осваивали целину. Работали на стройках века. 
Тысячи молодых советских офицеров, ещё не нюхавших пороха, и старших  боевых офицеров, прошедших ВО войну, направлялись за границу советским правительством для охраны нашей Родины на её дальних рубежах, а так же для оказания военно-технической помощи народам бывших колоний, только что освободившихся от империалистического гнёта и рабства не без дипломатической и политической помощи СССР и стран Социалистического Содружества. 
Сколько неправды, грязи вылили современные власовцы, белогвардейцы, черносотенцы и попы на мое поколение. Враги народа были реабилитированы, и их сыновья (напр., В. Аксенов) и дочери (напр,. Л. Алексеева) пошли открыто и воинственно «бодаться» с советской властью, разрушать основы будущего коммунистического общества, заложенные поколением Сталина и разрушенные поколением Хрущева. Черноротым русскоязычным «либералам» сам сатана вменил в обязанность выставлять себя «героями» борьбы с «тоталитаризмом» и врать и врать до тех пор, пока не начнут за ложь бить прямо по морде во время телепередач как досталось недавно «бедняге» Сванидзе...
Я хочу рассказать, какими мы, простые люди, выходцы из крестьянских и казацких, городских и сельских семей, были; какими воспитали нас советская школа и вуз, наши родители. 
Я рассказываю больше о том, чем мы интересовались, как воспринимали противоречивую международную обстановку.  Именно в это десятилетие Израиль провёл профессионально подготовленное убийство прогрессивных режимов в Египте и Сирии в ходе так называемой «шестидневной войны». В это десятилетие реакционные круги НАТО создали государство-жандарм на Ближнем Востоке. Однако им не удалось создать подобного жандарма во Вьетнаме у границ Китайской Народной республики. 
В этих новых главах я рассказываю, как мы исследовали ту буржуазную среду в Египте, в которой нам, воспитанным на принципах Морального кодекса строителя коммунизма, чувствовалось не всегда уютно. Какие настроения бродили в наших сердцах; какие мысли и мечты занимали наши головы?! Как складывались отношения внутри коллективов, в которых мы работали?! Какими мы были на самом деле. Именно на этом я сконцентрировал своё внимания в новых главах воспоминаний. 
Итак шёл 1962 год. 
45-й после Великого Октября и 17-й после Великой победы СССР во Второй Мировой войне. 

 1 октября 1962 года

Небольшая группа советских военных переводчиков прибыла в аэропорт Каира. 
Мы прошли паспортный контроль, таможню и оказались в компании встречавших нас офицеров советской военной миссии. 
Как мы узнали позже, миссия была невелика. В нее входили военные советники, прикомандированные к различным управлениям вооруженных сил Арабской Объединенной Республики (так назывался Египет с 1958 г. после объединения с Сирией) и переводчики. В советском посольстве ее называли «группой Пожарского», потому что возглавлял ее генерал-лейтенант А. Пожарский.
Мы вышли из зала на солнцепёк, приодетые в темные костюмы, белые рубахах с галстуками, и нам сразу стало жарко. На улице - выше 35 градусов.  
– У вас здесь всегда так жарко в октябре? – спросили мы встретивших нас офицеров.  
– Привыкайте. У нас, а теперь и у вас, летом будет еще жарче. В Александрии наши офицеры купаются с марта по ноябрь, некоторые – круглый год.  
Нас поджидал большой темно-серый автобус с открытыми настежь окнами и дверьми. Пока мы рассаживались, тела покрылись липким потом. Пришлось освободиться от пиджаков, снять галстуки и, успокоившись от треволнений полёта и процедуры оформления документов, мы замолчали, притихли и стали внимательно исследовать тот театрально-живой мир, который принимал нас так дружелюбно и гостеприимно, и при этом совершенно не обращал на нас внимания. 
Автобус везет нас через весь Каир в Офис группы генерал-лейтенанта Пожарского. Мы, разинув рты, во все глаза глядим на восточную экзотику: на улицы, забитые легковыми машинами всех марок и возрастов, автобусами, грузовиками причудливой формы, ни одной советской; на лавчонки с пирамидами яблок, апельсин, мандарин в корзинах, стоявших прямо на тротуаре.
Все смешалось: люди, машины, двухколесные повозки с осликами; гарь, бензин, рокот моторов, голоса людей, говоривших на странном гортанном языке.
Каир поразил нас мешаниной восточной и европейской архитектуры, стрелами минаретов, множеством лавчонок, магазинчиков и толпами людей. Казалось, что все горожане живут не в домах, а на улице. Мужчины одеты в костюмы или галабеи до пят, женщины – в современных или в каких-то арабские черных платьях и шалях.
На перекрестке остановились. Смотрю на маленькую машинку. Старушка за рулем перед светофором ловко работает вязальными спицами в ожидании зеленого света. 
Шум, гам, гул. Каир трудится, разговаривает, торопится жить непонятной нам жизнью.
Доезжаем до Нила. Несколько мостов легли через знаменитую реку. По одному мы въезжаем на Замалик. Этот остров — район богачей и посольств. Здесь же на маленькой площади скромно прижалось к берегу Нила старенькое здание советского посольства. Неподалеку от него в огромной на весь этаж квартире современной девятиэтажки расположился Офис советской военной миссии. 
Мы поднялись на третий этаж. Сдали свои «краснокожи паспортины» на регистрацию. Нам выдали аванс в египетской валюте. Зарплата переводчиков, как мы выяснили, равнялась примерно заработной плате египетского полковника. Не хило для выпускника советского вуза! 
В тот первый день своего пребывания в Каире я еще не знал, что через год после отпуска на родину я вернусь с семьей в ОАР. Мы снимем квартиру неподалеку от Офиса на Замалике. Этот островок на Ниле войдет навсегда в мою жизнь как памятник лучшим годам нашей молодости, счастливых лет необыкновенного везения в жизни.
Замалик считался одним из старых фешенебельных районов Каира. До июльской революции на этом острове жили египетские беи и английские колониальные правители Египта. 
Летом его охлаждал со всех сторон грязно-коричневый Нил. Большую часть его территории занимал самый богатый Спортивный клуб английского типа «Гезира» с плавательным бассейном, теннисными кортами, площадками для различных игр. 
Рядом с клубом возвышается 180-метровая Башня, символ нового независимого Египта. На ней ресторан и терраса для осмотра Каира. 
Не знал я, что через год мы поселимся в одной квартир дома на малолюдной тихой улочке рядом с этим клубом. По вечерам мы с женой и двухлетней дочкой будем гулять вдоль набережной Нила, по Андалузскому садику под вечно зелеными пальмами, вдоль клумб с яркими цветами, фотографироваться на их фоне. Этот зеленый оазис тянется вдоль Нила. Вечера будем проводить на вилле при Советском посольстве. На неё будем ходить по улочке мимо Офиса.
Там в библиотеке мы будем брать новые журналы и книги на русском, смотреть новые советские фильмы, встречаться с советскими кинозвездами, приезжавшими по приглашению арабской стороны, –  Баталовым, Смоктуновским, Фатеевой и другими. Помню, что "Гамлет" со Смоктуновским в главной роли шел полгода одновременно в трех каирских кинотеатрах при полных залах. Такого феноменального успеха не имели даже фильмы о Джемс Бонде...
Из офиса мы, повеселевшие от полученной зарплаты в египетской валюте, вернулись в автобус. Много это или мало? Как нам сказали: в течение года мы могли при желании собрать денег на «Москвич-408»  и купить машину без очереди в СССР.
Сказка продолжалась. Автобус повез нас дальше – через район Докки.
Тогда я еще не мог знать, ни как он называется, ни того, что в этом районе мы тоже будет жить почти пять лет. Мы побываем в каждом магазинчике или лавчонке, покупая продукты, овощи, фрукты. Обойдем все улочки в округе, любуясь богатыми виллами за высокими заборами с пальмами и цветочными клумбами. Их можно было видеть сквозь решетчатые кованные ворота. Мы не знали и не предполагали, что так богато можно жить в собственном доме, иметь машину, слуг, садовника. И мы узнаем что таких богатых районов в Каире немало. Не меньше, чем трущоб для бедноты.
В Докках жить будем в гостинице, специально построенной для советских военных специалистов, переводчиков и их семей. В четырехкомнатных квартирах мы будут поселять по две семьи. У нас будет общая кухня с холодильником, электроплитой, тарелками, ложками, кастрюлями. Уборку, смену постельного белья, полотенец будут производить арабские уборщики. Охранять гостиницу будут арабские солдаты.
Мы ехали по району Докки. Минут через пятнадцать один из встречавших нас офицеров сказал:
– Подъезжаем к пирамидам. Они слева.
– А где Сфинкс?
– Он ниже. С автотрассы его не видно.

Мы с любопытством смотрели на три знаменитые пирамиды, то есть на тот туристический комплекс с каменным Сфинксом, который видят все туристы, приезжающие в Египет. Тогда, проезжая мимо пирамид Гизы, мы еще не знали, что через пару недель нас повезут на экскурсию к пирамидам. Мы побываем внутри пирамида Хеопса, постоим у Сфинкса, что мимо них мы станем ездить каждую неделю в центр города – на площадь Оперы, на Советскую виллу. Возвращаясь в Дашур, так называлось местечко, где располагался наш учебный центр, мы будем молча смотреть на каирские освещенный улочки, а проехав пирамиды, будем петь наши любимые песни и тихо грустить по своим родным и близким.
За пирамидами Гизы автобус свернул налево – в пустыню, и остановился перед шлагбаумом. Водитель что-то крикнул солдатику, шлагбаум поднялся, и автобус, набрав скорость, помчались по узкому шоссе вглубь безлюдной голой пустыни. Кругом, куда только мог дотянуться взор, лежали накаленные солнцем пески.
– С этого пропускного пункта начинается закрытый район. Кроме армейских машин никого в него не пускают, – объяснили нам.  
Минут через двадцать автобус остановился у ворот Учебного центра ПВО, огороженного со всех сторон от пустыни забором из колючей проволоки. Он бежал недолго вдоль узкой автотрассы, сворачивал к двум пирамидам, стоявшим вдали, и исчезал в светло-желтой пустыне. Пирамиды называли Дашурскими. Поэтому в офисе и на советской вилле наш центр звали Дашурским.

За забором стояло несколько одноэтажных и двухэтажных зданий. 
В первый же день мы узнали, что в двухэтажных казармах живут офицеры, солдаты и сержанты, обслуживающие ракетную технику. В одноэтажных корпусах в более комфортных условиях – просторных комнатах по двое обитали офицеры преподаватели и переводчики. Пищеблок и столовая находились в отдельном здании. Офицеры, сержанты и солдаты обедали вместе в одной столовой. Меню не очень богатое, но блюда обильные. Свиная отбивная не помещалась на большом блюде.

Начальник бюро переводов
Вечером нас, новичков, собрал подполковник Иванов Иван Иванович, начальник бюро переводов. По возрасту он нам в отцы годился. Худощав, угловат. Ничем непримечательное русское лицо. В белой рубашке без галстука он походил больше на колхозного бухгалтера, чем на офицера.
– Давайте знакомиться. Кратко расскажите о себе: какой вуз вы закончили и когда, была ли в вашем вузе военная кафедра. Но прежде я вам расскажу о себе.
В Великую Отечественную войну он, будучи второкурсником факультета иностранных языков, плавал на американских судах переводчиком английского языка. Перевозили военную технику и вооружение по ленд-лизу из Америки в Архангельск и Мурманск. После окончания Института работал переводчиком в войсковой разведке, а после ликвидации должностей военных переводчиков в воинских частях был переведен на работу в отдел кадров. В прошлом году неожиданно вызвали в Москву. Приехал в ОАР вместе с офицерами-ракетчиками.  
– Лучше, конечно, если мы знали арабский язык, обычаи, традиции, историю страны. Но увы! Арабистов в советской армии почти не осталось. Их ныне в срочном порядке готовят в Военном институте, вновь открытым пока при Военно-дипломатической академии. До закрытия в нем работала лучшая профессура страны. Была прекрасная библиотека на многих языках мира, а также свое издательство и типография. Был прекрасный восточный факультет. Пока арабистов, уволенных в запас, разыщут, соберут, пройдет время, а нам с вами надо работать сегодня и учить наших подопечных владеть новым оружием и помочь этой стране создать свою систему ПВО. Кстати, у Израиля подобные ракеты земля-воздух американского производства уже есть. Советские ракеты будут прикрывать небо над Египтом. Будем учить наших подопечных владеть новым оружием, помогать Египту создавать современную систему ПВО.
Арабские офицеры, с которыми мы работаем, говорят по-английски. Они закончили электротехнические факультеты, мобилизованы в армию и направлены на обучение в наш учебный центр, – продолжал он. – Москва поставила перед нами, офицерами учебного центра, задачу научить наших арабских друзей владеть современным оружием. В этих целях ракета земля воздух С-75 была рассекречена и подготовлена для продажи в развивающиеся страны. Летом 1963 г. состоятся показательные стрельбы силами подготовленных нами арабских ракетчиков. Стрельбы посетит высшее руководство страны. По результатам стрельб будут заключены контракты на поставку ракетных комплексов в эту страну, взявшую курс на укрепление уз дружбы и военного сотрудничества с СССР и на строительство «арабского социализма» в своей стране. Обстановка на Ближнем Востоке сложная. Сами понимаете, какая большая ответственность на нас возложена. Мы обязаны сделать все возможное для того, чтобы подготовить первоклассных специалистов ракетчиков.
Начальник бюро переводов объяснил нам внутренний распорядок учебного центра: работа в аудиториях, на площадках у техники, в станциях до двух часов дня. Затем обед. Арабские офицеры на автобусах уезжают в Каир. Мы обедаем, отдыхаем. Вечером свободное время и подготовка к занятиям на завтра. В Каир офицерам разрешено выезжать три раза в неделю; солдатам и сержантам – только по пятницам. В  выходные дни арабская сторона организует для нас экскурсионные поездки с выездом в другие города.
– Поскольку мы мало знаем эту страну, обычаи традиции арабского народа, надо их  изучать. Рекомендую экскурсии не пропускать. Они помогут вам быстрее изучить страну пребывания. По городу рекомендуется ходить небольшими группами, чтобы избежать мелких провокаций. Отношение к советским людям я бы не назвал очень дружественным. Египет капиталистическая страна. Заблаговременно приходите к автобусам вечером. Они отправляются в Дашур с площади Оперы в 21.00, от посольской виллы в 21.15. Не опаздывайте. Наш район закрыт. Учебный центр засекречен. О нашем центре ничего не рассказывайте. Спросят – отвечайте: в Хелуане. В письмах на родину не упоминайте ни о стране пребывания, ни о работе, которую мы выполняем...
Подполковник распределил нас по учебным группам. Меня направили переводчиком в учебную группу, которая изучала работу станции наведения ракет.
Техническая начинка учебного центра – ракеты, заправщики, станции обнаружения и наведения – тщательно замаскированная, находилась довольно далеко от автотрассы и зданий, в которых размещался советский контингент. По утрам всех нас – около двухсот мужчин – автобусы отвозили в городок. Солдаты и сержанты обслуживали технику. Учебные группы работали с преподавателями и переводчиками. В два часа дня автобусы возвращали нас в жилую зону, и затем увозили в Каир наших слушателей, арабских офицеров. 
Мой преподаватель, молодой коренастый капитан, знал свой предмет превосходно. Он уже успел выучить пару десятков терминов на английском. Два месяца ему пришлось работать практически без переводчика. Он бойко объяснял электросхемы: "сигнал проходит", "не проходит" и так далее. Я изредка ему помогал, подсказывая слова, которых он не знал. Если бы он объяснял материал только по схемам, переводчик ему вообще бы не требовался. Однако он не понимал вопросов, которые задавали ему арабские офицеры. Переводил вопросы ему я. С моим появлением офицеры повеселели. Продуктивность занятий увеличилась.
Без меня группа не могла обойтись, когда преподаватель объяснял теоретический материал, диктовал порядок работы с приборами в разных ситуациях. Накануне он приносил мне свой конспект и показывал странички, которые завтра мы дадим курсантам под запись. Тогда я брал единственный экземпляр «Электротехнического русско-английского словаря» (мы из-за него иногда вечерами буквально дрались, готовясь к завтрашним занятиям), до глубокой ночи выписывал термины и зубрил их.
По вечерам мы небольшими группками прогуливались по «Бродвею», так мы назвали дорогу, соединявшую жилой и учебный комплексы и окруженную пустотой и тишиной бесконечной пустыни. 
Мы не пели разухабистых русских песен и пили только кока-колу или по стакану пива. С арабскими женщинами не общались. Жили открыто, на виду. Над нами всеми маячил постоянно дамоклов меч самого страшного наказания – отправки на родину в 24 часа. То был бы позор на всю оставшуюся жизнь. 
Так началась наша воинская служба в Дашурском учебном центре ПВО.
 
Советский интернационализм
 Возглавлял наш центр генерал-майор Гусейн Джумшудович (Джумшуд оглу) Рассулбеков, азербайджанец по национальности, добрейшей души человек. В армии таких командиров солдаты и офицеры называют любовно «батями», потому что прежде чем пообедать, они не поленятся сходить в солдатскую столовую и убедится, что их молодые воины будут накормлены вкусно и сытно. Прибывшего в часть офицера они прикажут покомфортней устроить в общежитие, пока не освободиться квартира для его семьи. Обнаружат нерадивость в работе офицера неискренность, попытаются его перевоспитать. Оступится подчиненный – добьются, чтобы провинившийся осознал свой проступок и исправился. Все внутренние проблемы части они решают самостоятельно и иногда вынуждены подменять начальников политотдела, потому что люди идут со своими бедами именно к "батям", которые понимают их горести и печали. Все знают, что подводить «батю» стыдно и несправедливо: ведь он один за всё и за всех в ответе, в том числе и за просчеты своих подчиненных.
Широкое, скуластое, почти круглое азиатское лицо генерала говорило арабам без слов о том, что он азиат и выходец из мусульманской семьи. В его тучной, невысокой фигуре они видели собрата по вере, и поэтому ему было легко решать все вопросы, связанные с нашей работой и досугом, с египетской стороной. Ни в чем ему не было отказа. Поработали военные кадровики на славу: нашли настоящего «батю» нашей группе!
Воспитанные в духе интернационализма и уважения ко всем национальностям, мы не обращали внимание на то, что он не русский, а азербайджанец, поставлен командовать нами. Национализм был нам всем чужд и непонятен. Среди переводчиков и преподавателей преобладали русские, украинцы и белорусы. Был один аварец, два грузина, и два обрусевших еврея, хотя египетская сторона настоятельно просила евреев не присылать. Мы, этнические русские (как великорос могу говорить только от их имени), никогда не обращали внимание на национальность человека, считая все нации и народности равными нам. Мы привыкли ценить в людях только человеческие качества и жить в мире и дружбе со всеми народами, а их в СССР проживало около двухсот.
Мы, русские, совершенно лишены чувства какого-либо превосходства над другими этносами (в отличие от евреев, англичан, американцев, например) и никогда не выпячивали нашу русскость перед другими национальностями. У простых русских людей – рабочих и крестьян – не было и нет сегодня так называемого «имперского духа», о котором так любят писать русофобы, славянофилы и русские буржуазные националисты.
«Имперский дух» был характерен для российских императоров и императриц, большая часть которых после Петра Великого была наполовину, либо почти на сто процентов немцами и немками. Говорить о каком-то угнетении русскими какой-то другой нации по национальному или расовому признаку в СССР есть гнуснейшая ложь! Даже такой лжец, как Солженицын, постеснялся написать о неравноправии наций и народностей в СССР. 

Дела переводческие
Наш рабочий день делился на две половины. Первая с 8.30 до 14.00 мы проводили на площадках и станциях и аудиториях. В 14.30 обед и затем – мертвый час, как в пионерлагере. Наш врач объяснил нам, что отдых в эти часы необходим: солнечная радиация чрезвычайно высока в послеобеденное время. Лучше находиться в помещении, читать, спать. Мы так и поступали.
После  мертвого часа наступало время активности. Лагерь оживал. Мы шли в бар пить кофе, кока-колу, беседовать. Обсуждали новости: каирские – египетские офицеры, письма и советские газеты – почтальон. Он же особист. Весь октябрь мы переживали за Кубу, за исход Кубинского кризиса. Хрущев обыграл Кеннеди. США убрали свои ракеты из Турции и поклялись не вести себя агрессивно по отношению к молодому народно-демократическому государству под носом у дяди Сэма.
Ужин в 18.00.  Свободное время уходило на беседы, гуляние по местному Бродвею, на подготовку к занятиям на завтра. Мы разбредались по своим комнатам и предавались чтению. Думаю, что, читая английские романы в оригинале, мы получали огромное удовольствие от языка и содержания книг крупных стилистов. За год мы перечитали романы Лоуренса, Голсуорси, Томаса Харди и других авторов.
Каким бы ни был совершенным переводом на русский, английский роман звучит только по-английски. Даже эмоции, ощущения другие. Это был буржуазный, аристократический мир, без примеси советского мышления.
На зубрежку учебника военного перевода время у меня оставалось все меньше и меньше, пока я не понял, что пока он мне не пригодиться. Важнее сегодня изучать арабский язык и историю Египта. По какой специальности я буду работать в следующем году – я не знал. Выучу новый список слов и выражений и вперед!
Я слышу музыку книг с детства. В ней звучали революционные мелодии Гражданской войны, мотивы Великой Отечественной. Эта музыка вызывала в нас патриотические чувства, любовь к социалистической родине, готовность служить трудовому народу, России.  Мы выросли на книгах Шолохова, Катаева, Фадеева и поэзии Маяковского, Твардовского, Есенина.
Теперь в Каире я услышал другую музыку – музыку английской книги, культуры. Она помогает глубже понимать буржуазный мир богачей, эгоизм и индивидуализм социальных паразитов. Особенно мне нравились мелодии, звучавшие в романах викторианских классиков. Не нравилась какофония модернистов в книгах Джеймса Джойса, Виржинии Вулф, Пруста. Эта какофония напоминала мне абстракции Малевича, Кандинского, Шагала....
На совещаниях, а они проводились еженедельно, начальник бюро переводов постоянно призывал нас изучать страну пребывания, арабские нравы и обычаи, культуру, историю арабских стран, Египта, а так же арабский язык. Он постоянно напоминал нам, что переводчик не должен замыкаться в сфере иностранного языка, на которым он работает.
– Вы все равно не будете говорить, как англичане или американцы. Надо родиться и жить в Англии или Америке, чтобы впитать язык и культуру этих народов с молоком матери.
– Но надо же знать английский хорошо!
– Кто говорит, что не надо! Если бы мы с вами работали в англоязычной стране, естественно надо было углублять знания английского языка и культуры страны пребывания. Но мы с вами работаем в арабской стране. Вы уже знаете английский язык достаточно хорошо, чтобы работать с арабскими офицерами. Для них, кстати, английский – тоже не родной язык. Поэтому  наша первоочередная задача – изучать Египет. От знания его культуры, истории переводчиками зависит успешное выполнение военными специалистами задач, поставленных перед нами Партией и Правительством.
– Через год мы вернемся на Родину. Зачем нам арабский?
– Не уверен, что вы вернетесь в СССР. Здесь, в Египте, работы нам хватит на много лет. К чему вы должны быть готовы через год? К работе в различных управлениях египетских вооруженных сил. Подучите необходимую терминологию и вперед. Даже вернувшись в СССР, я не уверен, что всем вам придется работать с английским языком. Поэтому учите арабский, испанский, французский. С испанским – это Куба. С французским – это бывшие колонии Франции. Везде нужны переводчики.
– Вы же всю жизнь работали с английским языком? – не унимались мы.
– Не только. Кадровиком даже пришлось работать. Когда в годы Отечественной войны я плавал на американских судах, я говорил свободно по-английски, но когда я пытался заговорить на сленге с американцами, они смеялись надо мной. «Чего смеетесь?» – спрашивал я. «Ты говоришь на диалекте с русским акцентом. Нам смешно». Сколько я не углублял знания английского, я не избавился от акцента. И понял, бесполезно тратить время и силы на один иностранный язык. Надо знать несколько. Языки – это наше техническое средство работы. Изучать надо страну пребывания.
Я внял его мудрому совету и засел за учебник арабского языка. Учился писать и говорить. Оказалось, что классический арабский язык отличается от египетского диалекта. Тогда я приобрел разговорник египетского диалекта и начал запоминать арабские ходовые фразы и выражения. С разговорником я не расставался ни на час за все годы моего пребывания в Египте. Аварец Камал тоже учил арабский по разговорнику. Он обгонял меня и вскоре заговорил по-арабски. Через год я кое-что понимал и даже немного говорил по-арабски.
Позднее я взялся за испанский и научился читать газеты на этом языке. Я не раз в жизни вспоминал советы нашего Иван Ивановича. Одно дело разговаривать на английском с арабами. Для нас и арабов – это чужой язык, выученный на уроках. Другое дело приехать в Англию или Америку, жить среди носителей этого языка.
Работа переводчика за границей, будь то Египет или Америка, – это длительная страноведческая подготовка: изучение языка, культуры, истории страны пребывания; политической обстановки в стране; биографий ее лидеров; обычаев и нравов ее обитателей, международных отношений в данном регионе мира.
Это – постоянное чтение: местных арабских газет на английском, британских газет, американских военных журналов, чтобы совершенствовать своё знание политической, исторической и военной терминологии; английской классики для удовольствия.
Это – постоянное слушание радио на английском языке. Мы обзавелись японскими транзисторными приемниками. Однако иностранным «голосам» мы были приучены не доверять, а правдивой считали только информацию, звучавшую на советском радио и публикуемую в советских газетах. По радио мы наслаждались западной музыкой: джазом, рок-н-роллом песенками Битлов и Пристли, но советскую и русскую классическую музыку любили душой и сердцем.
Каждую неделю мы посещали комфортабельные прохладные кинотеатры с мягкими креслами, с разносчиками кока-колы, орешков и сладостей. В них шли английские и французские фильмы. Арабское телевидение не смотрели.
Иногда посещали советскую виллу со спортивной площадкой неподалеку от советского посольства. Вечерами вся советская колония стекалась на эту виллу. Советские люди смотрели советские фильмы в открытом кинозале. В библиотеке читали советские газеты, журналы и классику. На спортивной площадке играли в большой и настольный теннис, волейбол, городки, за столами – в шахматы и домино. Особой популярностью пользовался настольной теннис. Болельщики собирались возле столов и ожидали своей очереди на игру. Победитель оставался, побежденный передавал ракетку новому игроку.