Социальное познание манипулятивного общества

Выдающийся физик Вернер Гейзенберг, который внес решающий вклад в построение квантовой механики и, следовательно, в радикальное изменение представлений о микромире, пришел к парадоксальному выводу: <действительные> революции в науке делаются, когда мы стремимся изменить как можно меньше. Задаваясь вопросом: почему же ошибочно требовать ниспровержения всего существующего, если потом все равно происходит революция, он отвечал: потому что при этом возникает опасное стремление к произвольным изменениям даже там, где законы природы полностью исключают возможность изменений. Только тот может рассчитывать на успех, кто стремится  изменить как можно меньше, тем самым показывая, что изменения вынуждаются самим предметом, и те из них, абсолютная необходимость которых доказана, заставляют потом изменить структуру мышления, что может занять годы и даже десятилетия [1,199].

  При этом Гейзенберг, отличавшийся широтой интересов, которые выходили за рамки его чисто научной деятельности, стремился к философским обобщениям с привлечением фактов из области истории и теории культуры, религии, языка, эстетики, психологии и социологии. Сборник его статей, изданный в Мюнхене в 1973 году, назывался «Шаги за горизонт». Символично, что существует и другая программная работа с почти таким же названием. Это - «Линия горизонта» Жака Аттали, бывшего директора ЕБРР, советника Ф. Миттерана, члена известных мондиалистских структур – Бильдербергского клуба и Трехсторонней комиссии, наперсника М. Горбачева и Б. Ельцина, специалиста по эзотерическим учениям и каббале, признанного футуролога.

  В этой книге мы сталкиваемся с совершенно другим подходом. По большому счету в ней речь идет о перестройке самой природы человека, его родовой сущности. Человек ближайшего будущего, человек эпохи «Торгового порядка» с ее символом торговцем, финансистом (а до этого была эпоха Сакрального и эпоха Силы) предстает как человек кочевник, номад, носящий с собой свою идентичность (omnia mea mecum porte). Под кочевничеством понимается сообщество людей, лишенных чувства Родины, отчужденных от традиции и веры, живущих интересами потребления и зрелищ, которые несет им теле-видео- компьютерный экран. Поведение этих людей будет регулироваться в глобальном масштабе посредством глобальных сетей, каждый будет снабжен магнитной карточкой, которую Аттали называет «подлинным протезом индивидуальности», с информацией, в том числе частного характера о ее носителе, и прежде всего о его финансовом статусе. И горе тому, у кого не окажется денег, поскольку он в качестве «козла отпущения» (этот специфический идиом используется Аттали весьма часто) будет представлять угрозу глобальному мировому порядку, оспаривая его способ распределения. Жизнь номада – это постоянное движение, причем передвигаться он будет в соответствии с той программой, которую заложат ему в голову планетарные жрецы-воспитатели. Семья, адрес, право на протест исключаются абсолютно. Это будет эпоха «карикатурной духовности», когда ритмом нового закона станет эфемерность; тонкие, субтильные, «жидкие» связи превратятся в принципы, а высшим истоком желания станет нарциссизм как «карикатура на внутренний поиск» [2].

  Двадцать с лишним лет минуло с момента издания этой книги. Многое из предсказанного подтвердилось, но и стало очевидным, что то был отнюдь не экстраполяционный прогноз, основанный на естественно-исторических, большей частью стихийных процессах. Это скорее «самореализующееся пророчество» в духе Р. Мертона, когда мы сталкиваемся с мощным целенаправленным давлением вполне определенных кругов, идеология и технологии которых стали если не до конца, то в значительной степени более понятными. И это понимание становится мотивом контрдействий не только со стороны профессиональных сообществ, но и со стороны весьма пестрых социальных объединений, если, к сожалению, не в России, то в Западной Европе и Северной Америки, пиком которых стало в последнее время движение «Займи Уолл-Стрит» под лозунгом «Мы – 99 %».

  Нынешняя эпоха - одна из самых непрозрачных и асимметричных за всю новейшую историю. Эта непрозрачность определяется чрезвычайно жестким социально-политическим расслоением, сосредоточением материальных, социальных, силовых, информационных ресурсов в руках все более сужающейся замкнутой, корпоративно-организованной группы.

  Не будет ошибкой предположить, что в России, последние 20 лет усердно занимающейся копированием атлантистской модели распределения власти-собственности, ситуация еще более драматична. Узкие замкнутые корпорации в силу того, что их объективная социальная база не превышает статистической погрешности, чрезвычайно озабочены проблемой легитимизации собственного господства. В ход идет все: описанная еще К.Марксом подмена социально-значимых целей целями эгоистическими (бюрократическое искривление социального пространства), изменение социального образа человека, социальных слоев, унификация и стандартизация под флагом фрагментации и дестандартизации, словом, «культурная гегемония» (А.Грамши) ищет себе нетрадиционные инструменты.

  Возникает целый комплекс проблем, связанных как со сверхпотреблением, неизбежно приводящим к деформации всей структуры потребностей, возникновению потребностей ложных, потребностей в вещах-симулякрах, так и недопотреблением, когда балансирование на грани физического выживания приводит к духовной деградации, вытеснению человеческого из человека.          Намечается тенденция перераспределения в пользу паразитарной части населения не только природных, финансовых, информационных ресурсов (уже ведутся эксперименты по переходу с кремниевых на молекулярные носители для их беспроблемного имплантирования в органы человека), но и технологий продления человеческой жизни (нано-биотехнологии, «натуральная» и искусственная трансплантология, клонирование и крионика).

  Смеем предположить, что, при условии сохранения этих тенденций, в ближайшем будущем можно будет говорить о формировании двух противоположных антропо-социальных типов, направляемых несопрягаемыми поведенческо-психическими структурами, интеллектом и объемами памяти, ценностно-моральными ориентирами. Современная эпоха характеризуется действием двух разнонаправленных тенденций, пересечение и взаимоотрицание которых создает особые социоструктурные мозаики конкретных обществ. С одной стороны, мир становится более прозрачным, стираются казавшиеся раньше непреодолимые границы между группами и классами, социальное пространство становится полипарадигмальным, ускоряются социальные ритмы. Если прежде ритм, восходящий к биогеоценозным циклам, связанный с давлением традиций и институтов, статусных и ролевых, т.е. внешних установок, предопределял человеческое поведение, то в современных условиях человек сам во многом становится мерой социального ритма.

  С другой стороны, кризис традиционных институтов социализации (прежде всего семьи, образования, государства, церкви, права) усиливает навязчивый общественно значимый страх (фобию) утраты социальной, национальной, личностной идентичности. Общественное сознание инстинктивно улавливает, что размывание привычных политико-культурных скрепов отнюдь не приводит к раскрепощению личности, развитию человеческого потенциала, но к возникновению новых ограничителей, приходящих на место старых. Все это происходит на фоне усиливающихся социальных, межнациональных, межэтнических, межконфессиональных противоречий, могущих привести в ближайшем будущем к «столкновению цивилизаций» с последствиями, в сравнении с которыми прогнозы С. Хантингтона могут оказаться не самыми пессимистичными.

  Развитие и глобальное распространение телекоммуникационных цепей и электронно-цифровых технологий при всех положительных моментах связано с целым рядом отрицательных и пока еще плохо осознаваемых следствий как, например, программирование человеческого поведения, манипуляция сознанием, всеобщий контроль за стандартизированной массой биороботов, антропомассой со стороны замкнутой касты «жрецов», хранителей информации.

  Внедрение электроники во все сферы делает жизнь людей все более прозрачной для власти, правящих элит (для которых предусматриваются особые защитные капсулы); человек, имеющий номер социального и медицинского  страхования, счет в банке, кредитную карточку, компьютер, мобильный телефон, уже не может скрыть, чем болеет, сколько тратит, с кем общается, какие потребности и интересы имеет. В дальнейшем планируется сведение всех видов документов, которыми пользуется человек, в один микрочип-документ, дополненный базой биометрических данных, с последующим его имплантированием в тело с тем, чтобы сделать невозможным его потерю или кражу. Однако и носители власти, по крайней мере на срединных уровнях, не останутся в стороне от процесса глобальной паноптикумизации.

  Тем самым информационный шантаж для государств и обществ может оказаться ничуть не менее опасным, чем ядерный или ресурсный. Не исключено образование новых глобальных клановых групп, между которыми будет идти нешуточная борьба за доступ и контроль над базами данных. Можно предположить, что ими будут наднациональный финансовый суперклан, группы экспертов-программистов или корпорация хакеров. И неизвестно, какие энергии высвободятся в результате взлома защитных панцирей, скорлуп и мембран, отделяющих индивидуализированного человека-монаду от других.         Содержательные планы знаков будут съеживаться, отшлифованная бихевиоризмом коммерческая и политическая реклама окончательно деформирует поведение в направлении знаков-релисеров, знаков-индексов, требующих однозначной реакции. Разведение рефлекторного и рефлексивного поведения станет одним из следствий социальной поляризации и психологического манипулирования. Мы сталкиваемся с феноменом мутации символического мира, поскольку именно мир символов представляет собой наиболее уязвимую зону национальных менталитетов. В отличие от прошлого происходит не просто замена национально значимых ценностей другими национально значимыми ценностями, происходит вытеснение национального ядра как такового вненациональными символами. Мир медленно, но неуклонно проваливается в варварство, архаизуется в своих главных сегментах.

   Наиболее заметны эти процессы в России, и их невозможно замазать ни карнавальным беснованием попсы на телевизионных экранах, ни натужным оптимизмом политиков, ни елеем церковников-фарисеев, ни ласкающими слух предсказаниями разного рода гадалок. Нравственное разложение, деинтеллектуализация и дерационализация, стереотипизация мышления и поступков, разрушение сохранившихся культов во имя лишь одного – Мамоны, опрокидывание и переворачивание социальных иерархий, обесценивание производительного и творческого труда, вопиющая социальная поляризация, немыслимая ни для одной другой страны мира коррупция – вот лишь некоторые из процессов, которые задают общий вектор деградации.         Социальные институты - и прежде  всего государство- не в состоянии сколько-нибудь удовлетворительно решить возникающие проблемы и поэтому либо бегут из традиционных ниш, либо окукливаются в собственном коконе, утрачивая большую часть своих связей с обществом. Миллионные массы людей оказываются на социальной обочине, превращаются в мега-маргиналов, накапливая фрустрации и сопровождающую их агрессивность. Всепронизывающее отчуждение деформирует и в конечном счете рвет выработанные цивилизацией цепочки: традиция-ценность-норма, ожидание-действие-санкция. Сквозь деформированную корку (пленку) русской цивилизации из глубинных пластов социальной психики начинают просачиваться  некие «вирусы», которые до сих пор пребывали в спящем состоянии и по сути не контактировали со средой. В обществе уже произошли социальные мутации под воздействием инокультурных (в первую очередь западных) «вирусов» вроде «толерантности», «политкорректности», «прав человека», «сильного одиночки», «индивида-монады», «священного права частной собственности». Эти мутации глубоки, однако результаты воздействия тех вирусов, которые имеем в виду мы, могут оказаться еще более серьезными. Ведь, по сути, речь идет не об инокультурных, а о докультурных образованиях, и какова будет структура и динамика процессов, запущенных ими, пока трудно прогнозировать. Еще сложнее пытаться разработать более или менее приемлемую модель, когда отсутствует достаточный эмпирический материал.

  Потребительский гедонизм – оборотная сторона эсхатологизма; наиболее действенно они работают в связке. «Бери от жизни все!», - впечатывается в массовое сознание рекламный слоган, - ведь завтра - «война цивилизаций», «глобальное потепление», «финансовый кризис», «пришествие мошиаха», «исчерпание углеводородных запасов» и т.д. до бесконечности. Гипостазируемые конструкты постепенно обретают черты реальности, а сами манипуляторы рано или поздно превращаются в объект манипуляций (вопрос о действительном субъекте в его         социологическом, психологическом, этическом, эзотерическом измерениях оставим пока открытым).

  Применительно к этим процессам оказываются несостоятельными традиционные схемы социального мышления. Ситуация во многом напоминает ту драматическую ситуацию, с которой столкнулись физики в начале ХХ столетия, когда пришлось отказаться от объективного – в ньютоновском смысле – описания реальности и предпочесть ему метод наблюдения и понятийный ряд,  основанные на вероятностном принципе.

  Социальная мысль пребывает в пароксизме перехода с атомарного, так сказать, на субатомарный уровень рефлексии, когда не срабатывают равновесно-ориентированные методологии. В современной реальности мы имеем дело с феноменами, отличающимися крайней степенью хаотизации (что обессмысливает усилия в плане сугубо линейного прогнозирования), фрагментации (что позволяет если не разделить, то, по крайней мере, оценить попперовское неприятие любого рода тотальности, «холизма»), калейдоскопичности (что, так или иначе, заставляет согласиться с маклюэновскими идеями относительно становления аудио-визуальной цивилизации взамен письменной), виртуализации (что значительно расширяет смысл бодрияровского понимания «симулякра»), многомерности (что заставляет по-новому оценить аристотелевские идеи относительно формообразующих топологических характеристик социального пространства) и т.д.

  Мы находимся в эфемерном мире, мире мнимостей, где взамен разрушенных структур и институтов возникает некоторое их подобие, суррогаты, эрзацы, постоянно меняющие свою мозаику. В этих условиях создается впечатление, что меняются сами принципы жизнеустройства и наши способы взаимодействия с ним. Этот процесс замыкается на фундаментальные изменения роли и функций электронных средств массовой информации в современном обществе. Нынешние так называемые элиты (что на Западе, что в России) напоминают субъекта с прорвавшейся дипластией. Осознавая свою неспособность разрешить ни одну из проблем, вставших перед человечеством и их собственными обществами, они всеми возможными способами стремятся закрепить свое кастовое положение, самоидентифицироваться, противопоставляя себя «другим», «недолюдям».     Герольдмейстеры, дизайнеры, имагологи, модельеры, архитекторы, бессчетная охрана и прочая челядь, мигалки, бронированные джипы, виллы-дворцы, заборы с колючей проволокой под током и изощренные системы электронного слежения, яхты и вертолеты, кресла из кожи опоссума, золоченая лепнина, счета в банках, банках, банках, колокольный звон, повара-итальянцы, галстуки за 5 тысяч долларов и пр. до бесконечности. Сколько людских, материальных, финансовых ресурсов было за 25 лет потрачено, чтобы, в отсутствие сакрального духа власти, создать некое его подобие, обозначить разграничительную линию от «других», «недолюдей», утвердиться в качестве небожителей.

  И все-таки до касты «небожители» не дотягивают.  Именно поэтому столь много финанасовых ресурсов и экспертных усилий они бросают на разработку и шлифовку суггесторно-манипулятивных практик. И действительно, сегодня суггесторные практики древних шаманов (да и сами они отнюдь не сошли с исторической сцены) постоянно дополняются развивающимися технологиями, будь то нейролингвистическое программирование, без которого немыслима деятельность современного бизнес-сообщества, трансактный анализ, гештальт-психология и др. Не прекращаются исследования в области когно-технологий, способных переориентировать «среднего» человека – обладателя семантического или символического мышления  на образное, что в разы ускорит восприятие им информации. Весь вопрос в мотивах и целях тех, кто занимается «психогенной инженерией».

  Имеются признаки того, что мракобесный, пронизанный настроениями апокалиптики, зацикленный на идее резкого сокращения населения Земли и прекращения технологического роста глобальный суперклан, органической частью которого является современный российский правящий класс, все больше рассматривает кибертехнологии в качестве главного инструмента достижения своих целей.

  Ведь «вбамбливать в каменный век» целые страны и регионы можно не только с помощью высокоточного оружия, но и с помощью искривления виртуального пространства, кибертрансформации самого рода человеческого. Сегодня, как представляется, требуется вести речь не просто о технологиях манипулировании киберобъектами перед людьми для достижения определенного эффекта, но о манипулировании людьми как киберобъектами. Фокусник манипулирует предметами перед публикой, сегодняшний манипулятор манипулирует публикой как предметом.

Библиография

Гейзенберг В. Шаги за горизонт/ Пер. с нем. Общ. ред. и вступ. ст. Н.Ф.Овчинникова. – М.; Прогресс, 1987. – 368 с.

Левалуа Кристоф Сочти число зверя - [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.patriotica.ru/enemy/levalua_attali.html (дата обращения 30.10.11)